витали ароматы цветущей сирени и черёмухи, все активно готовились к выпускным экзаменам. Мы затусили у Шмеля на хате. И пока его родители впахивали на даче, нами была открыта коробка с контрафактным ликёром «Амаретто». Мы делали коктейли и пробовали пить ликёр неразбавленным, растирая языком по нёбу, смакуя и причмокивая этот приторно сладкий «нектар пчёл-алкоголичек».
Стоял жаркий майский день. Окно в комнате Шмеля было открыто нараспашку. Оно выходило на небольшой сквер за домом. Из магнитофона, надрываясь, вещал Цой о сердцах и глазах, требующих перемен. Песни играли, сменяясь одна на другую. Вскоре заиграла «Лирика» Сектора Газа.
И тут в окне я увидел её. Весь мир вокруг словно замер. В груди защемило, и сердце забилось очень быстро, обгоняя цоканье шпилек по асфальту. Я в момент протрезвел и поставил магнитофон на паузу, чтобы привлечь внимание парней.
«Ох-ре-неть!» – Чуть слышно, по слогам произнёс я. Толпа наперегонки, чуть не сбив меня с ног, бросилась к окну. «А, так это Полинка! Я с ней в паре танцевал»! – Гордо сказал Генка.
– Где ты танцевал? – С насмешкой спросил я.
– А ты что, не знал? Генка у нас танцор! Ему яйца не мешают, – шутя, но с каким-то убеждением ответил Шмель.
– Генка, куда яйца дел? – Язвительно спросил я.
Генка отвернулся, чтобы я от него отстал.
– Чего отвернулся-то? Знаешь, так зови, – затянувшись сигаретным дымом, и на выдохе, спокойным голосом сказал я, выпустив дымное колечко в окно.
Полина шла вдоль дома и уже почти сравнялась с нашим окном. Легкий ветер раздувал её белоснежный сарафан с откровенным разрезом и обнажал стройные точёные загорелые ножки на длиннющих шпильках.
– Поля, привет! – крикнул Генка из окна.
Полина подняла глаза и остановилась.
«Поооля, ха-ха-ха!» – Тихонько ржали мы как дебилы, спрятавшись в глубине Мишкиной комнаты.
– Привет, – ответила она.
«Как же она красива!» – Думал я про себя, глядя на неё с восхищением.
– Заходи в гости, – предложил Генка.
– Что у вас делать-то? – пренебрежительно спросила Полина.
– Ну, так девятнадцатое мая – «День пионерии» же! Кота в пионеры принимать будем! – Выкрикнул Женька, высунув в окно Мишкиного кота в маленьком пионерском галстучке.
– Так он вроде уже…
– Нет, мы только начали, – выкрикнул Шмель.
Хотя кот «гонял» в этом галстуке почти месяц, со дня рождения Ильича.
– Ну, выходите, встречайте. – Улыбаясь, сказала Полина ненавязчиво.
Генка кинулся к входной двери, резво обулся и выбежал в подъезд. Их не было около десяти минут. Сквозь дверь мы слышали, что Полина с Генкой о чём-то спорили. И когда они заходили в квартиру, Полина в дверях ему сказала вполголоса: «Ты ещё пожалеешь, я тебе это обещаю». Тогда Шмель у них спросил:
