спросила:
– Как думаешь, мастер возьмёт тебя в группу?..
– По закону не должен, – хмуро признала Алья. – Потерпевшие и их родственники – заинтересованные лица, которые могут навредить расследованию. Сейчас нет смысла гадать, мам. Схожу – и узнаю. А перед уходом перенесу временно папу в другую комнату. В спальне же не продохнуть от лекарств. Опасен сквозняк, но не свежий воздух. И тебе склянки с заклятьями переноса дам. И вообще, мам, скажи, что нужно. У меня две сумки склянок с собой, все запасы сюда привезла. И ещё сделаю. И можно мне колдовать, можно. Уже полгода как можно. Не волнуйся. Показать заключение целителей?
– Не надо, верю, – мама наконец-то улыбнулась. Наверное, в первый раз за три дня. – Иди. Отдыхай.
И уже у лестницы она обернулась, мягко добавив:
– Хорошо, что ты дома.
Вдвоём легче бороться с бедой, чем в одиночку.
Алья закрыла дверь в свою комнату и зло ругнулась. Если уж отцовские помощники в таком шоке от случившегося, что никто – ни один! – не сообразил предложить женщине без дара помощь хотя бы склянками, то что же с сыскниками происходит?
***
Короткая дорога от дома до Сыскного ведомства занимала минут пятнадцать, но Алья добиралась до него больше получаса – думала. Да, мастер Эвьил – весьма озабоченный предрассудками и принципами старик. Который, останься Алья в Орлином Приюте, взял бы её на работу – никуда бы не делся, – но под его началом перебирать бы ей архивные бумаги до скончания времён.
Как заявить о своём праве хотя бы на сведения – хотя бы на уже добытые? Как убедить старого сыскника в собственной полезности и необходимости? Как…
Мама, конечно, о местных сыскниках слишком плохого мнения. Да, преступления в Приюте – огромная редкость, но все местные ведомственные учились в других городах, проходили там практику, работали несколько лет. И опыт расследований имели, и газеты, чтобы следить за научными достижениями, наверняка выписывали.
Однако опыт лишь тогда полезен, когда он непрерывен. Как и теоретические знания хороши только при постоянной практике. А что с первым, что со вторым у местных были проблемы.
В конце концов Алья плюнула на свои сомнения – и будь что будет, невозможно подобрать верные доводы, когда не знаешь, чем ответит собеседник, – в три минуты добралась до Первой Серой улицы и ещё через три оказалась у Сыскного ведомства.
Широкие ступени крыльца, усыпанные рыжими листьями, массивные двери, крупная кладка изъязвленных серых стен, высокие, частично зашторенные окна – когда-то, лет двадцать назад, это её пугало. Казалось, здание нависает над ней, сурово хмурясь тёмными окнами. Не принимает. Подозревает в нехорошем. Или проверяет. Однако Алья всё равно лет с семи мечтала работать здесь, как дед-сыскник. А мечты иногда так странно сбываются…
Она приподняла подол длинного, в тёмно-синюю клетку платья и смело поднялась по ступеням. Благослови, Чёрная…
Двери
