не собирался, так что выход оставался только один.
Между тем основная масса заключённых разбрелась по двору. Предоставленные самим себе негры развлекались, как умели. Кто-то просто слонялся, переходя от одной группы к другой. Несколько человек завывали какую-то унылую мелодию. Но нашлись и интеллектуалы, играющие в замму или манкалу. Вокруг них собралась огромная толпа болельщиков, ну и, само собой, советчиков. Делать всё равно было нечего: ни мастерских тебе, ни электричества. Из всех удобств лишь туалет и умывальник с водой из бочек. Сходил, смыл за собой ведром. Умыться также.
В тюрьме находилось тысячи две заключённых в бараках по сто человек. Курить было запрещено, еда с воли тоже. Но в ходу оказалась своя валюта в виде местных папирос.
Всех новичков подозвал староста, чардж по-ихнему, с ним рядом находился смотрящий, то есть отвечающий за дисциплину. Опросив других, они принялись за нас.
Старосту звали Дин, а смотрящего Ибрагим. Староста, уже в годах, худой, но жилистый негр с суровым лицом, окинул нас обоих взглядом. Фарах, что оказался вместе со мной в одном бараке, держался строго позади меня.
– Эй, ты, – обратились сначала к нему, – хватит прятаться. За что посадили тебя и как зовут?
– Фарах! Я политический.
– Ясно, а тебя как зовут и за что? – обратились уже ко мне.
– Бинго. За двойное убийство, грабёж и бандитизм.
– Чего?
– Так судья сказал. А я ему верю.
– Так ты убивал?
– Убивал, и не раз, – пожал я плечами, – но не тех, на кого указал судья.
– Гм. Что-то я сомневаюсь, – скептично покосился на меня Дин.
– В чём? Что я могу убить?
– Да.
– Легко.
Мимо проходил какой-то незнакомец. Сделав шаг, я внезапно схватил рукой его шею в замок, быстро зажав нос и рот, лишив тем самым воздуха. Тот затрепыхался, но я держал так крепко, что он ничего не мог сделать. Я же по-прежнему сжимал его, спокойно отнимая чужую жизнь и с усмешкой смотря на старосту.
– Верю! – кратко констатировал он, и сразу же мои смертельные объятия разжались.
Нечаянная жертва свалилась на землю и ошалело вылупилась на меня, откашливаясь и держась за шею.
– Ты жесток. Тебе бы дали новый срок за убийство.
– И что? – снова равнодушно пожал я плечами. – Впереди меня ждёт вечность. Я там уже был, и буду снова. Ничего нового.
– Ты решителен. Но здесь у нас свои порядки.
– Я не собираюсь устанавливать свои. Не трогайте меня и всё. Я только помогу вам с порядком.
– Нам не нужна твоя помощь. Сегодня ты получишь одеяло, все спят на нём. Только у десяти самых уважаемых человек есть матрасы. Вы новички, привыкайте. Проживёте здесь год, может, тоже чего-то добьётесь. Жизнь на этом не заканчивается, – философски добавил он.
Я счёл нужным
