Фьють – и магическое лассо обвилось вокруг талии, яростно дернув меня обратно. На грешную землю к ногам алмазного гада.
К ногам. Гада.
Ну это уже прямо дежавю в квадрате.
– Сумасшедшая, – поставило мне диагноз его бриллианство, не спеша протягивать руку, а продолжая сверлить меня мрачным взглядом.
Впрочем, я бы за нее все равно не ухватилась, поднялась своими силами и, отряхивая юбку, зло процедила:
– Что вы здесь делаете?
– Вас, мирэль Тонэ, могу спросить о том же самом, – сощурился Демаре.
Лассо мягко втянулось в перстень, и гравировка на нем померкла.
– Не имею привычки отчитываться перед незнакомцами.
Попыталась его обойти и почувствовала, как жесткие пальцы впиваются мне в локоть.
– Селани!
На имени Тонэ во мне как будто что-то взорвалось. Атомная бомба, не иначе.
– Ненавижу! – резко обернувшись, прошипела ему в лицо. – Ненавижу вас… тебя! Видеть тебя не могу и не хочу! И не буду!!! Отпусти сейчас же!
Отпустить отпустил, но не успела я сделать и нескольких шагов, как в спину ударило холодом, способным проморозить не то что холм – всю столицу затянуть льдом.
– Ты все еще работаешь на меня.
Даже удивительно, что в ту ночь на холме Расцвета не появилась вторая статуя, возведенная в честь Иры-попаданки, бывшей актрисы и няни. Тоже бывшей.
О чем я и напомнила маггангстеру, остановившись:
– Работала. Но ты меня уволил, и я с радостью ушла!
Вернее, сбежала, но то неважные детали.
– Контракт еще не был расторгнут.
– Валяй, расторгай, – это уже не оборачиваясь.
Демаре не спешил оставлять меня в покое, шел за мной по пятам.
– С удовольствием. Но не раньше, чем найду новую няню для девочек. Сейчас вы поедете со мной, мирэль Тонэ.
– А если не поеду? – Я с такой яростью ступила на первую ступеньку (одну из многочисленных, что убегали вниз по зеленому склону), что от моего каблука лишь чудом во все стороны не расползлись трещины.
– Мне придется принять меры.
– Меры? – фыркнула я. – Оштрафуешь еще на одну зарплату? Или отвезешь к полиссарам? Пожалуйста! Можешь отвозить и штрафовать.
– Тебе надо успокоиться.
– А тебе не надо быть такой сволочью!
– Согласен, на празднике я позволил себе лишнего. – Теперь он шел рядом, своим плечом задевая мое, и от этого мне хотелось не то столкнуть его с холма, не то самой с него скатиться, чтобы оказаться как можно дальше от его чертового величества и не чувствовать, как от его близости все волоски на коже встают дыбом.
– О не-е-ет… – Я снова притормозила, чтобы посмотреть Демаре в глаза, мечтая проделать в его бриллиантовой башке скважину размером с эту самую башку. – Протащить няню своих детей по всему дому на глазах у прислуги – это не лишнее. Это за гранью допустимого.
– Тебе напомнить о том лишнем, что позволила себе ты? – изогнул он брови. – Напомнить, как таяла у меня в руках во время танца, а потом заявила, что тебя от меня тошнит.
Вдохнула. Выдохнула. И, соскребая (уже не соскребающиеся) остатки выдержки, проговорила:
– Фернан, я не твоя жена, я не твоя любовница. Я тебе никто! Это был всего лишь танец, и я тебе ничего не должна, как и ты мне.
– А до этого были поцелуи, на которые ты отвечала и которых ты желала, – произнес он таким тоном, как если бы находился на совещании с деловым партнером, а не говорил с женщиной, с которой…
Ой, все.
– Как ты меня вообще нашел? – свернула с запретной темы и ускорила шаг, уже всерьез подумывая над вариантом скатиться самой или скатить мируароскотину.
– С помощью кристалла Таари.
Я ни черта не поняла, но в тот момент горячо пожелала расколотить этот самый кристалл о голову его величества.
– Вот с помощью него и ищи себе новую няню.
– Найду – не сомневайся. А пока буду искать, ты будешь заботиться о моих дочерях, – холодное и невозмутимое. – В противном случае с рекомендациями, которые получишь, сможешь надеяться только на работу поломойки в какой-нибудь третьесортной забегаловке.
– Всю жизнь мечтала работать поломойкой в какой-нибудь третьесортной забегаловке, – ответила на полном серьезе.
– Ты сейчас не в себе, – не унимался Демаре. – Успокоишься,
