выстроил передо мной обе роты, чтобы я мог хорошо рассмотреть их. Двигаясь вдоль строя, я внимательно осматривал, кто во что одет, обут и чем вооружён.
Оказалось, практически все босоногие, одеты весьма разнообразно: от остатков военной формы, причём как эфиопской армии, так и сомалийской, до всевозможной гражданской одежды. Как говорится – форма одежды номер восемь, что украли, то и носим. Знаково…
В руках большинство держали либо автомат Калашникова, либо СКС, остальные – разнообразные винтовки. Имелись на вооружении рот и ручные пулемёты, и гранатомёты. На этом, собственно, всё.
– Все знают, зачем мы здесь собрались?
– Никто не знает, – отозвался кто-то из строя, взяв на себя такую инициативу. Остальные молчали, во все глаза рассматривая меня, как не известную им диковинку.
– Я майор Бинго, майор запаса доблестной эфиопской армии, и собрал вас всех здесь с одной целью: защищать Отечество! Все вы готовитесь в этом лагере воевать за свою страну. И пока вы здесь прохлаждаетесь, наши войска громят эритрейских бандитов и сомалийских захватчиков, но скоро придёт время и для вас. Вы станете частью наёмных войск Африки! Все вы будете получать за это большие деньги и станете элитой нашей страны. А пока вам выплатят жалованье на уровне обычной зарплаты рядового эфиопской армии. Майор Бинго никогда не забывает про своих бойцов. А если кому суждено погибнуть в бою, то его семья получит денежную компенсацию за гибель.
Строй зашумел. Негры, не умея стоять молча и безэмоционально, стали двигаться и громко выражать свои чувства, в основном сугубо положительные.
– Но это ещё не всё. Каждый из вас будет завтра участвовать в церемонии восхваления африканских богов. Тот, кто не согласен, тому ничего не будет. Но и премии после каждого боя получать он тоже не будет. А премии будут очень большими. Это закон, и я его проводник.
Тут поднялся ещё больший крик, но в целом, судя по возгласам, мало кто отказался последовать озвученным правилам. Здесь многие оставались язычниками, а те, кто исповедовал ислам или коптское православие, составляли меньшинство, да и сильны в своей вере не были. Ответив после построения на возникшие вопросы и подождав, когда людям выдадут жалованье, я пошёл в командирскую палатку.
– Что скажешь? – обратился я к Абале Негашу.
– Они все согласятся. А кто не захочет, я никого уговаривать не буду, пусть катятся на все четыре стороны.
– Хорошо. Завтра приедут Фарах со своими работниками, надо подготовить костёр, дальше я всё сам сделаю. А ты мне поможешь. Хочешь стать жрецом культа африканских богов?
– Да мне всё равно уже кому служить, лишь бы жить хорошо.
– Служить надо мне, а я научу, как жить хорошо, даже на войне.
– Я почему-то верю тебе, Бинго.
– Отрадно! И пусть вера твоя будет сильна, как море, и тверда, как скалы, и так же неизменна, как вечный бег времени.
Что-то меня на восточные кружева слов потянуло.
– Моя вера останется со мною,
