которую ни разу в жизни не испытывала рядом с сестрой.
– Элька, – едва слышно позвала я.
Голова сестры дернулась – она к чему-то прислушивалась. Не к моему голосу, нет, а к одной ей различимому звуку, исходившему, по-видимому, из пустого угла комнаты. Снова дернула головой. Шея громко хрустнула, словно позвонки отделились один от другого. Эля судорожно вдохнула, легкие ее растянулись с сопротивлением, будто каждый вдох давался с огромным трудом и сопровождался сильной болью.
– Мне нечем дышать, – пожаловалась она, рассматривая что-то у себя на коленях. Я же пыталась разглядеть ее лицо, скрытое ниспадающими прядями грязных волос.
– Слишком влажно, – отозвалась я. – И слишком жарко.
– Нечем дышать, – повторила сестра и повернулась ко мне.
Ее лицо было таким, каким я его помнила, – родное, только сильно уставшее. Серые глаза глядели внимательно, тени вокруг напоминали следы размазанной туши, губы иссохли и потрескались, а кожа на скулах натянулась. Так бывало каждый раз, когда у сестры начиналась череда бессонных ночей из-за сессий.
– Не могу дышать, – повторила Эля настойчивее, пытаясь донести до меня, глупой, важную мысль. – Мне неудобно, все тело болит, – пробубнила она, едва размыкая губы, словно что-то во рту мешало выговаривать слова. – Не могу уснуть. Она не дает. Кричит. Все время кричит.
– Кто кричит, Эля? – я медленно приподнялась на локтях.
– Она, – отозвалась Эля и вновь уставилась на нечто невидимое в углу.
– Я не понимаю, – проговорила я, на что сестра вновь нервно дернула головой.
– Все болит, – будничным тоном добавила она, словно не жалуясь, а делясь. – Себя не слышу, слышу только ее. Слишком громко она кричит. А я хочу тишины. И спать. И дышать.
– Эля, ты где? – перебила я. – Как мне тебя найти?
Голова сестры с хрустом повернулась в мою сторону, и она с жалостью поглядела на меня.
– Никак.
– Где ты? – не отставала от нее я. – Говори, Эля, отвечай! – Меня охватила знакомая ярость – чувство, которое попеременно сменялось грустью и опустошенностью вот уже почти год.
– Не ищи меня, Нин, – ответила Эля, словно пережевывая слова. – Не смей искать меня. Иначе она найдет тебя. Раньше найдет.
– Да кто? Кто найдет меня?
– Не ищи меня, – вновь промямлила сестра.
– Что у тебя во рту? – не выдержала я.
Эля задумчиво свела брови, будто лишь теперь осознала, что нечто мешало ей говорить. Она разомкнула потрескавшиеся губы, засунула в рот пальцы и через мгновение вытянула цепочку, на которой болтался массивный кулон – хорошо мне знакомый, я бы ни за что на свете не спутала его ни с каким другим.
Внимательно посмотрев на кулон, сестра суетливо смяла цепочку и вновь запихнула себе в рот.
– Эля, – проговорила я. – Почему ты ушла?
– Она
