как трудно тот учился в сельской школе, как потом поступил в СПТУ. Как я убеждала учиться, а позже, на третьем курсе, просила сына не бросать, а доучиться и получить диплом сварщика. Рассказала, что жизнь нам диктует свои условия и может пригодиться нелюбимая профессия, чтобы прокормить, обеспечить свою семью.
Рассказала про нынешнее положение сыновней семьи, что поднимает, учит трёх детей, содержит свой дом и огород, построил баню, строит гараж, повысил водительское образование, получив категорию «Е». Ездит на лесовозе с прицепом.
Парень меня очень внимательно слушал. Беседа длилась минут восемь.
Через три дня у девятых классов ОГЭ. Я волновалась за него, как за самого родного. Видела, как прошёл на экзамен. Видела, что вышел рано. Позже я спросила у учителя, сдал ли. Слава Богу, экзамен сдал!
Так, может, бывшим двоечникам, а теперь крепким, надёжным работягам приходить и рассказывать нынешним хулиганам и прогульщикам, какова жизнь?
В нашей жизни, как выше сказала «нынешней», принято приглашать рассказывать только героев Афгана, Чечни или ещё героев трудовых будней. А многодетная благополучная семья – это не героизм?
Кладбище. Весенний денёк, но серый, промозглый, с пронизывающим, холодным ветром. У свежей, не в оградке, могилки высокий, худощавый паренёк. В руке два жёлтых тюльпана, несмело положил их к кресту. Сходил куда-то, принёс пол пластиковой бутылки воды. Поставил цветы в воду. Присел на грубо сколоченную скамью, втянул голову в воротник тонкой осенней куртёшки. Заговорил еле слышно:
– Я пришёл к тебе, мама. Прости, что раньше не дарил цветов.
Помолчал. Вынул из-за пазухи файл с фотографией, начал пристраивать к кресту. Немного поусердствовав, закрепил фото в файле скотчем. Сел на лавчонку. На мутной фотографии была не старая ещё женщина в скромной блузочке. Парень вновь заговорил:
– Зачем я отца слушал, как он тебя обзывал? Терпел, когда он тебя бил. Надо было заступаться. А я! Все мои друзья из пьющих семей. Вот и безобразили, не учились, курили. Расстраивал тебя зазря[29]. Безвытные, наши соседи, всё пьют, дерутся. Колян ихний, мой дружбан[30], сел в тюрьму за ерунду. Родичи даже на суд не ходили, как будто и не сын им вовсе. Только и говорят: «Что заработал, то и получи». Ничего заработать не успел, в семнадцать лет не берут никуда. Дома у них вечно еды не было, родители пьяные, бранятся, дерутся. Взял в магазине консервы и хлеб на своё восемнадцатилетие, вот и загребли под следствие. Попросил, пришлось мне сигареты передачей ему нести.
– Эх, мама, как ты была права, когда отговаривала меня не курить, а теперь на это надо деньги. Да, и учиться бы в школе надо было лучше. Мастер мой, в слесарне, отправляет меня в СПТУ, а я и школьное учение не помню. Много пропускал, не ходил на уроки. Но ты, мама, знай, я выучусь. Меня наша соседка, Наташка, по всем предметам взялась подтянуть. Постараюсь и сдам. Буду работать и учиться, а деньги – Наташе, она обо мне заботится. Моя девушка.
Парень, видимо, совсем замёрз, ежился в тонкой куртке, но не уходил, сидел и изливал осознанное. Потом встал, ещё раз
Зазря – напрасно.
Дружбан – друг.
