приехал.
Бормочу про себя: «Ишь, не сидится дома, и вечером по деревне леший носит. Одурачивает сенокосом. По тридцать копеек нам ставит, когда мы боле старух делаем. Им-то по рублю пишет».
– Ну, где ты там?
Старших надо уважать, особенно мою маму, ведь она одна нас растит, папа уехал на свою далёкую родину и не вернулся.
– Чего надо-то?
– Так бригадир с тобой хочет поговорить.
Бригадир начинает издалека, медленно, загадочно растягивая слова:
– Да, вот, думаю спросить у вас, у детворы…
У нас спросить? Хитрит! По-моему, у взрослых давно и далеко идущие планы на нас, детей.
– Ну?.. – вопросительно взглядываю вверх на бригадира.
– Даже не знаю… Потянете ли?.. Хотя бойкие: на горохе вас поймать не могу.
Становится стыдно, опускаю глаза, лицо, как маков цвет. Бригадир выдерживает паузу и загадочно говорит:
– Вас ведь много, а дело у меня небольшое, зато для совхоза важное.
Я уже не могу дождаться, что это за дело такое важное, что с ребятнёй советуется бригадир:
– Дядя Валя, а что за дело-то? Может, и справимся.
– Вот и я тоже думаю, справитесь. Человек пять и надо-то, а если бы побольше, так вообще бы план перевыполнили. Там и всего-то на пяти гектарах сено перевернуть.
Я прикинула: пять гектаров – это сколько? Три класса завершила на «отлично».
– А это где? – как опытная колхозница, уже знаю названия некоторых урочищ. От старших слышала, на иных сама бывала.
– Да это за Рыжичником, по Лондужке-реке. Туда и ехать не надо, а главное, не рано. К восьми часам вон у Пелагеи соберётесь с грабельками и пешочком уйдёте. Я потому и приехал, что тебя слушаются. Вот и посмотрим, годна ли ты за бригадира робить[11]? Меня ругаешь, а сама сможешь ребят увести? Как на горох, так, поди, и уговаривать не надо, половину поля вытоптали…
Сердце бьётся бешено, а в душе стыд и обида: «Это я-то не соберу? Да у меня бригада будет что надо!» А вслух выпалила:
– А Кольку с граблями конными дадите?
– Там же всё больше кусты, – парирует бригадир.
– Ну и что, он бы, где светло, поездил, всё быстрее, а мы бы из-за кустов вытащили.
– Подумать надо…
– Нечего тут и думать! А взрослые будут?
– Да, пришлю двух бабок, Пелагею и Наталью, а потом вся бригада к вам метать приедет. Если всё сено перевернёте и вытащите из кустов на солнце до десяти утра, то у вас и суп станем варить. А сразу с обеда ваше сено первым метать будем. Ну, как думаешь, не пропадут с голода зимой в нашем совхозе телятки?
– Думаю, не пропадут. Ну, я побежала звать.
Уже отбежав, кричу вслед бригадиру:
– Дядя Валя, суп-то пусть у нас варят!
«План мы перевыполним, и телята, наши подшефные любимцы, будут сыты», – думала я, мчась по деревне.
Опять ни рук, ни ног не чую[12]… Измождённая
Робить – работать.
Чуять – чувствовать.
