в каждом этаже». Тринадцатый этаж – этаж вымышленный, заставляющей грезить о встрече с «вечно-безымянной, странно так желанной, / Той, кого не знаю и узнать не рад» (Северянин И. Громокипящий кубок. Ананасы в шампанском. Соловей. Классические розы. С. 495, 496). Позднее Северянин переадресует посвящение «Тринадцатой» М. В. Волнянской (в девичестве Домбровской), с которой он познакомился в 1915 году и которая станет его гражданской женой (Терёхина В. Н., Шубникова-Гусева Н. И. «За струнной изгородью лиры». С. 246–249). В примечании к брошюре «Электрические стихи» те же авторы с курьезным педантизмом отмечают: «адресат не установлен» (Северянин И. Громокипящий кубок. С. 823).
53
Валентина Белова, увидевшая в тридцатой брошюре Северянина «циклическое художественное единство», позволяющее говорить «о важных изменениях „облика“ северянинской музы», отмечает вместе с тем, что характерные для поэта «сюжетные зарисовки из жизни полуреальных, полувымышленных обитателей светских гостиных <…> здесь разбавляются, перебиваются совершенно чужеродными „вставками“, отзвуками других поэтик». «По-детски трогательное, сентиментальное „В парке плакала девочка…“ – одна из таких „вставок“» (Белова В. Я. Лирическая книга Игоря Северянина: Динамика жанра в свете творческой эволюции поэта. Дис. … канд. филол. наук. М.: МГУ, 2014. С. 85, 86).
54
Нарбут В. И. Северянин. «Электрические стихи» // Gaudeamus. 1911. № 7. С. 12.
55
Ховин В. Игорь Северянин. Электрические стихи // Светлый луч. 1911. № 5.
56
Вяткин Г. А. Электрическая литература // Сибирская жизнь. 1911. № 101. 7 мая. Цит. по: Карташова Т. П. «Дуновение декаданса», или Томская литературная критика начала XX в. о новейших литературных течениях // Читатель и читательские практики Томска и Томской губернии (конец XIX – начало XX в.) / И. А. Айзикова [и др.]. Томск: ТГУ, 2020. С. 261–262. Автор статьи поясняет, что «фельетон имел совершенно локальный конкретно-исторический контекст. В 1908 году в г. Томске была открыта первая в Сибири психиатрическая больница» (С. 262). Позднее отношение к поэтам-футуристам как душевнобольным не исключает буквального, диагностического смысла. Лишним поводом к этому стало самоубийство И. В. Игнатьева в 1914 году. Среди газетных откликов на него – пересказ лекции доктора медицины Е. П. Радина «Футуризм и безумие» с подытоживающим ее выводом: «Футуристы в большинстве несчастные люди <…> Лекция доктора Радина и гибель несчастного, увлекавшегося „футуризмом“, – дают совсем новые основы для правильного суждения о футуристах» (Петербургская газета. 1914. № 22). Из сегодняшнего дня такие обвинения и показная «девиантность» авангардистов выглядят сознательной установкой на эпатаж как характерную черту их литературной и художественной программы (Даниэль С. Авангард и девиантное поведение // Авангардное поведение / Ред. В. Сажин. СПб.: Открытое общество, 1998. С. 39–46).
57
РО ИРЛИ. Ф. 155. Ц
