м.
Не вступая в полемику, я лишь хмыкнул на его слова. Через пару минут у меня перед глазами высветилось нужное направление и, оскальзываясь на влажных от ночного тумана камнях, я двинулся вперёд. Нужные эликсиры помогали хорошо видеть дорогу, а выносливость позволяла легко нести на плечах девушку, которая не могла самостоятельно идти без обуви.
Я упорно тащился всю ночь, и ранним утром мы вышли на дорогу, ведущую в сторону Душанбе. Чуть погодя послышался гул двигателя, и вскоре нас нагнал военный грузовик, на котором ехали пограничники.
– Вот это да! – удивился офицер, сидевший в кабине машины. – Негр и девушка! Откуда вы?
– Да вот, – проговорил я, – помогали людям в Гиссарской долине, а девушка ушла в горы и провалилась в какое-то ущелье. Меня на поиски снарядили. Долго искал, наконец-то нашёл, почти отчаялся. Все ушли, а я не терял надежду и искал до последнего. Мы с ней вместе работали в Эфиопии, а потом я приехал сюда за ней, – сбивчиво и отчаянно волнуясь на публику, ответил я. Но они мне поверили.
– А, ну тогда понятно. Садитесь.
– Нам нужно в аэропорт.
– Мы туда и едем. Правда, в военный.
– А нам с Любой без разницы, главное побыстрее убраться отсюда.
– Нет проблем. Отвезём и даже подскажем, с кем можно договориться.
– Нет, – резко передумал я, – лучше подбросьте нас до общежития, а потом мы сами как-нибудь.
Лейтенант кивнул и действительно довёз нас до общаги. Люба забежала в неё только для того, чтобы помыть ноги и надеть кеды. Я в общагу не входил: незачем мне там светиться. Вскоре Люба, чуть прихрамывая, вышла с вещами и, обняв меня, заплакала. Мне же было не до сантиментов и, найдя такси, я велел водителю ехать на гражданский аэродром. Все ножи пришлось выкинуть: не пригодились они мне. Ну, да ничего, и так бывает: готовишься к худшему, а всё получается значительно проще. А то и вовсе обходится без насилия, но это редко случается. А вот на самолёт ножи пронести уже не получится.
Купив билеты на самый ближайшим рейс, направляющийся в Алма-Ату, я как мог поддерживал постоянно всхлипывающую Любу. Она успокоилась только тогда, когда самолёт взлетел, и в иллюминаторе показалась бескрайняя череда снежно-белых облаков.
– Как я люблю тебя, Бинго! – прошептала женщина, вытирая с лица слёзы.
– Я тоже тебя люблю и приехал на тебе жениться.
– Как ты вовремя, любимый, – и она плотно прижалась к моему боку.
Прилетев в Алма-Ату, мы пересели на следующий рейс, в Самару, а из Самары на междугороднем автобусе доехали до Саратова. Пока мы ехали, Люба немного оправилась от всего пережитого, и слёзы у неё закончились. Большую часть времени она спала у меня на плече, давая другим пассажирам тему для массы споров и кривотолков. Ну, лично мне их мнение как-то безразлично.
И вот мы стоим возле автовокзала Саратова.
Конец апреля, ещё клейкие зелёные листочки наполняют воздух неповторимым ароматом. Совсем скоро майские праздники. А сбежавшая из Таджикистана женщина и стоящий рядом с ней негр думают совсем не о весне. Да здравствует Первое мая и чудесное спасение! Да здравствует дружба советских народов, самая сильная дружба из всех народов!
– Дед! – посмотрела на меня девушка.
– Зови меня Иваном, Люба.
– Хорошо, Ваня. Тебе есть где жить?
– В гостиницу пойду.
– Идём ко мне домой.
– В однокомнатную квартиру? У тебя прекрасная мама, но мне в гостинице комфортнее.
– Так ты был у меня дома, и мама сказала, как меня найти?
– Да.
– И поехал за мной?
– Да.
– А если бы тебя убили?
– Ну и что? – с улыбкой спросил я. – Я бы снова возродился в очередном негре.
– Вот же ты выдумщик! Ты меня в который раз спасаешь, а я так ничем тебя и не отблагодарила.
– Выйдешь за меня замуж, отблагодаришь.
– Ммм, – неопределённо промычала она, а кончики её ушек недвусмысленно порозовели. – Пойдём для начала подберём тебе гостиницу, а потом всё равно ко мне поедем.
– Хорошо, – легко согласился я и переключил тему: – Придумала, что скажешь на работе? Как объяснишь своё появление? Ты ведь фактически сбежала с места командировки.
– Не знаю, – Люба пожала плечиком. – Уволюсь, наверное. Мне теперь и зарплату-то вряд ли выплатят, не то что командировочные. Я же отметку в документах не сделала, да и само удостоверение в Гиссаре осталось.
– Послушай, Люба,
