style="font-size:15px;"> – Никому не легче, – назидательно заметил папа. – Ты же сама этого захотела. Теперь терпи, никуда не денешься.
Я не выдержала и разревелась, за неимением носового платка утирая слезы концом косички.
Вдруг распахнулась дверь. В кабинет влетел Мишка в неизменной чёрной бандане.
– Шеф! – зачастил он с порога. – Там у Врат опять беспорядки. Сотня душ внеочередных ломится. Говорят, перевели. Что делать?
Я быстро смахнула слёзы и кокетливо улыбнулась. Мишка зарделся и одёрнул потёртую кожаную косуху.
– Как же мне всё это надоело! – Папа закрыл глаза ладонью, и мне на миг стало его жалко. – Сколько раз говорил боссу: не садитесь с рогатым в карты играть, обставит. Вот куда их девать, своих селить негде… Да что уж поделаешь, запускай. Только по одной и строго с документами. И приведи себя в порядок, Михаил! Хоть голову вымой и черепа из ушей вынь. Души пугаются, думают, дверьми ошиблись.
Мишка выбежал, одарив меня на прощание влюблённым взглядом. Папа сел за стол и задумался, почёсывая лысеющий лоб.
– Пап? – робко напомнила я о себе.
– Что «пап», ну вот что «пап»?! – взорвался он. – Думаешь, папе легко на этой собачьей работе? Папе на пенсию давно пора и на курорты! Девочка моя, тебе там отведено всего пятьдесят четыре года! Неужели так сложно?
Я угрюмо кивнула.
– Сил моих больше нет…
Папа принялся разбирать разбросанные по столу документы, а я решила предпринять ещё одну попытку.
– А можно, чтобы я помнила, кто я? И чтобы точно знала, что есть жизнь после смерти?
– Не положено! – не поднимая глаз, отрезал он.
– А ты не мог бы хоть иногда мне сниться?
– Не положено.
– Пап… хотя бы… дай мне хоть вот столечко веры, а? Ну что тебе стоит?
– Не положено! – буркнул папа, перелистывая объёмистый журнал. – Сколько народу без веры живет – и ничего… Разбаловалась!
Я покорно молчала и умоляюще хлопала ресницами. Чёртик-практикант передразнивал меня и корчил рожицы.
– Ладно! – Папа несильно хлопнул ладонью по столу. – Гарольд, выдайте этому наказанию порцию веры!
Гарик засеменил к сейфам.
– И учти, – папа погрозил мне гусиным пером, – если вернёшься раньше срока, выпорю, как соплячку. И Мишку твоего заодно!
– А за что…
– А за то, что будто я не знаю, как вы под Вратами целуетесь! Маленькая ещё.
Гарик вручил мне ещё тёплый оранжевый квадратик, на котором завитушками лимонного джема было выведено «ВЕРА».
– И это всё? – Я недоверчиво наморщила лоб.
– А что ещё?! – окончательно вышел из себя папа. – Всё! Иди отсюда, не мешай работать! И чтоб глаза мои тебя ближайшие пятьдесят четыре года не видели!
– Тридцать пять! – попробовала я поторговаться.
– Вон!!!
