Государственного музея нового западного искусства центральное место занимали фото новой, более свободной развески. Музей и зритель. 1930. № 1. ГМИИ им. А. С. Пушкина
По сравнению со многими западными музеями развеска в Третьяковской галерее была довольно плотной и в 1939 году. ГТГ
Направления образовательной деятельности в Детройтском институте искусств. Bulletin of the Detroit Institute of Arts of the City of Detroit. 1935. Vol. 15. № 1
В межвоенный период в разных странах, прежде всего в США, активно велись исследования, основанные на наблюдении за посетителем: ученые пытались рассчитать оптимальное количество произведений и их расположение в зале, а также понять, допустимо ли «смешивать» живопись с другими видами искусства, чтобы зритель не заскучал. В 1935 году в США было опубликовано исследование психолога Артура Мелтона, в котором он в числе прочего показал, что взаимосвязь разных видов искусств не считывается неподготовленным зрителем, даже если эти произведения относятся к одной эпохе[109]. Одних изменений в экспозиции было явно недостаточно: чтобы привлечь посетителей и избавить их от «музейной усталости», требовались новые подходы. К решению этой проблемы, как считалось, ближе всего оказались американские музеи, которые не только показывали искусство, но и начали рассказывать о нем.
Толпа посетителей, ждущих открытия Детройтского художественного музея в воскресный день. Bulletin of the Detroit Museum of Art. 1908. Vol. 2. № 2
Американская музейная идея и образовательный поворот
«Художественный музей сегодняшнего дня, если он полноценно выполняет свои функции, – не просто хранилище. Он должен предлагать публике выставки современного искусства. Он должен стать центром художественной активности местного сообщества, частью которого является. Наиболее успешный музей в наши дни – тот, что одновременно является хранилищем, колледжем и художественной биржей для всего общества», – заявлял в 1915 году филантроп и президент Чикагского института искусств Чарльз Хатчинсон[110]. «Человек, который будет сидеть в раздумьях перед произведением искусства, не думая ни о чем, кроме его художественного содержания, – редкость в наш век аэропланов, беспроводной связи и кино»[111], – писал в 1920 году руководитель образовательного отдела Бостонского музея изящных искусств Хьюгер Эллиотт, рассказывая об активностях, позволявших посетителю больше узнать о произведениях. Этот музей считался передовым благодаря его секретарю Бенджамину Айвзу Гилману (1893–1925), который первым объявил войну «музейной усталости»: он внедрил пояснительный этикетаж, ввел должность «доцентов», как он называл дежуривших в залах консультантов, а еще запустил иллюстрированный путеводитель и лекторий[112]. В 1916 году председатель Американской ассоциации музеев констатировал, что образовательная работа перестала быть экспериментом и стала неотъемлемой частью музейной деятельности[113]. По мнению президента Мет Роберта Фореста, лекции, экскурсии, концерты и мероприятия для детей были вкладом в демократию, выражением
Wittlin A.S. Op. cit. P. 246–249. См. современное прочтение исследования Мелтона: Bitgood S., Todd L., McKerchar T. L., Dukes S. Looking Back at Melton: Gallery Density and Visitor Attention // Visitor Studies. 2013. Vol. 16. Issue 2. P. 217–225.
Rice D. Balancing Act: Education and the Competing Impulses of Museum Work // Art Institute of Chicago Museum Studies. 2003. Vol. 29. № 1. P. 7.
H. E. The Educational Year 1919–1920 // Museum of Fine Arts Bulletin. 1920. Vol. 18. № 107. P. 25.
Ананьев В. История зарубежной музеологии: идеи, люди, институты. М.: Памятники исторической мысли, 2018. С. 78–80.
The Educational Work of Museums // The Metropolitan Museum of Art Bulletin. 1916. Vol. 11. № 9. P. 190.
