наблюдал за этим нелепым штурмом с нарастающим раздражением. Когда в схватке преимущество лодки стало неоспоримым, а напарник в очередной раз хлебнул солёной пены, захватчик приглушённо выругался и толкнул Аяну к воде. Нерасторопность подельника удручала его настолько, что он упустил из виду вторую алесцийку. Тенна с места не сдвинулась, но ей хватило времени, чтобы прийти в себя, осмотреться и…
Мохнатый рухнул, как подкошенный, от удара веслом по голове. Хватка ослабла, Аяна вырвалась из плена. Тенна превзошла саму себя, скорчила рожицу сестре и поморщилась от тяжести массивного орудия.
Повергнутый неприятель издал глухой стон и потянулся руками к источнику боли. Будь он Ригоронцем, Тенна, возможно, пожалела бы бедолагу, но он – гралиец, наверняка мародёр и убийца, которому самое место в Солнечной шахте. Никакого сочувствия она не испытывала, нельзя поддаваться слабости. Все истории про каторжников и жалость к ним имели самый печальный конец.
Между тем Второй забрался в лодку. Драматичные события на берегу остались незамеченными, он послушно исполнял наказ старшего, захватил судно, втащил намокший парус на борт и ждал соратника, чтобы отправиться в путь.
Девушки молча переглянулись. Их положение выправилось, осталось покинуть берег, прихватив с собой вёсла, и обратиться за подмогой. Без того ни один разумный человек не пойдёт по Ведьминому пути, морскому течению, о котором сложены десятки легенд. Смерти подобно, всё равно, что предать себя в руки богов, а боги на Ведьмином пути безжалостны.
Но положение беглецов безвыходное, они не остановятся перед трудностями. У них нет другого пути, они пойдут в море и без вёсел, и без паруса. А Мохнатый пойдёт в море и без лодки, лишь бы не возвращаться назад, в рабство, в гниль ласцийских рудников. Оставь их, они уйдут на одном парусе и погибнут в море вместе с лодкой.
Тенна и Аяна вновь переглянулись.
– Значит, дело было в Легоции, юго-восточной области Алесции, – любил вспоминать Аксил. – Я был молодой, глупый и красивый, как лихой бог. А работал на хлопковой ферме, как раз урожай собирать, когда я там оказался. И были у меня хозяин и хозяйка. Хозяин дядька хороший, а вот хозяйка с чудинкой, прямо скажем. Любила она голой по утру на лошади выезжать, так сказать, обозреть будущий урожай.
– Ах ты ж, потаскун старый, всё об одном у него, – шикнула Весерси.
– Да, не о том я, дело-то в другом было. Я вообще сторона пострадавшая. Меня в тот момент скорпион укусил в самое уязвимое место, в ягодицу, когда я по нужде отошёл. Я лежал кверху задом в лечебных, так сказать, целях. А сотоварищ мой на костре какую-то припарку готовил из местных трав.
А тут хозяйка мимо проезжает, фигуристая такая, волосы и грудь ветром обдувает… Я ж такое впервые увидел, остальным дело было привычное. В общем, неудачное стечение обстоятельств, при которых я получил ожог всех волос на теле, мой сотоварищ душевную травму, а хлопковое поле сгорело дотла перед самым сбором. Нет, потушить мы, разумеется, пытались,
