Пискнув от ужаса, она вцепилась в камзол Дерринджера и закрыла глаза. Вниз даже смотреть боялась – падать было очень далеко!
Конь распластал черные крылья и взмыл вверх. Сделал несколько махов, а затем воздух вокруг него засиял. Это было кольцо портала. Миг – и пегас вынырнул из него прямо над крышей цветочной лавки.
Покружил и опустился аккурат возле калитки.
Это длилось всего пару минут, которые Ева провела, зажмурившись от ужаса и судорожно вцепившись в сидящего впереди некромага.
– Спускайтесь, – снова скомандовал Алекс, – и придержите мне калитку!
Постанывая от ужаса, Евангелина очень осторожно принялась сползать с коня, молясь Дивине, чтобы эта громадная скотина не сделала шаг и не наступила на нее. По счастью, пегас стоял, как статуя, и ведьма сумела спешиться, обойти коня и распахнуть ажурную деревянную калитку, совсем недавно сколоченную усердным плотником.
Алекс Дерринджер очутился на земле одним красивым плавным движением, при этом у Энни даже голова не дернулась. Он спокойно и легко внес девушку на крыльцо и поторопил недовольную Евангелину взглядом.
Та вынула из сумочки ключ – новая массивная дверь с тяжелыми коваными петлями обошлась ей в полсоверена, но оно того стоило – лавка выглядела солидно, а на саму дверь легко ложились наговоры.
Лорд внес Энни в лавку и уточнил:
– Куда?
Ева вздохнула – самым теплым и обжитым местом ее дома оставалась кухня. В ней она готовила, шила, мылась, высаживала луковицы и колдовала.
Есть еще бабкина комната, но туда только хозяйка может войти.
Так что она посторонилась и показала Дерринджеру, куда следует отнести Энни.
Кровати на кухне, конечно, не было, зато был сколоченный столяром топчан у самой печи. А поверх досок Евангелина успела положить сшитый из лоскутов мешок, набитый сеном. Она ведь собиралась позвать Дрозда к себе жить. Вот и подготовилась.
Лорд аккуратно уложил Энни на постель, отряхнул руки и сказал:
– Утром вернусь с целителем. Лекарь уже занимается мальчишкой.
Потом просто развернулся и вышел, не обращая внимания на три укоризненных взгляда, поблескивающих с разных сторон.
Энни считала, что столь красивый и богатый джентльмен не должен был пачкаться, беспокоясь о ней – никчемной и больной сироте.
Кошмар мысленно ругался, что “этот бесов некромансер опять создает нам проблемы!”
А сама Евангелина была страшно обижена бесцеремонным поведением дознавателя и принудительной поездкой на пегасе.
Так что весь путь от кухни до калитки Алекс отчаянно чесался и костерил некоторых особенно талантливых ведьм, их фамильяров и подобрышей. При этом благородный граф выражался такими словами, что даже невозмутимый Шторм покосился на него с осуждением.
Впрочем, Алекс не дал коню времени выразить свое возмущение – вскочил в седло, сжал колени и скомандовал:
– Домой к матушке!
