правил; по крайней мере, так он себя позиционировал, хотя Смурову казалось, что делает он это не по убеждению, а по самопринуждению. Но что хотел он этим сказать или доказать, Смуров до конца не понимал. Впрочем, особенно над этим и не ломал голову. Главное заключалось в том, что они хорошо друг с другом ладили и как совладельцы компании и просто, как люди. Можно было даже сказать, что они друзья. По крайней мере, Смуров так считал. Он всегда был человеком общительным, но однажды он с изумлением обнаружил, что остался почти без приятелей. Все они куда-то исчезли, отдалились, как поезд от станции. И произошло все это как-то незаметно. Вчера были, а сегодня испарились. А вот Руденский остался, хотя может только потому, что они вместе работают.
Он вошел в кабинет партнера. Руденский как-то по-новому посмотрел на него. Но что скрывал этот взгляд, Смуров не разобрал.
– Тебя можно поздравить или посочувствовать? – поинтересовался Руденский.
– Решай уж сам, – улыбнулся Смуров.
– Знаешь, не могу решить. С утра думаю об этом, но все как-то неопределенно. С одной стороны у тебя разрушилась семья, с другой стороны – ты освободился от бремени, которое тебя тяготило. Что преобладает, вот в чем вопрос? как бы сказал принц датский.
– Если я верно понимаю пьесу, в ней нет окончательного ответа на поставленный вопрос, – произнес Смуров.
– Я почти уверен, что ни в одной пьесе нет окончательных ответов на вопросы. Да они и не для того пишутся.
– А для чего?
– В человеке скапливается нечто такое, что просится выйти наружу. Вот он и садится писать. Вот, как я понимаю, у тебя тоже скопилось?
– Ты прав. Иначе бы так не поступил. Ты же все прекрасно знаешь.
– Да, – ответил Руденский и задумался. – Как же возраст меняет человека.
– Ты о Тамаре?
– Да. Еще пять лет назад, она была совсем другой. Помню, мы были в театре, так я заметил, что на нее еще поглядывали мужчины.
– Да? – удивился Смуров. – Как мы были семьями в театре, я хорошо помню. А вот то, что на нее смотрели мужчины, как-то не заметил.
– Смотрели, Дима.
– Смотрели, так смотрели, какое это сейчас имеет значение.
Руденский молчал, и это молчание немного удивляло Смурова. Он явно чем-то озабочен.
– Пока я занимался разводом, у нас в компании ничего не случилось? – спросил Смуров.
– В компании? Нет, в компании, слава богу, все в порядке, все идет своим чередом. Я вот все думаю… – Руденский замолчал.
– О чем же ты, Игорь, так напряженно думаешь?
Руденский вдруг придвинулся к своему партнеру.
– Какой будет моя жена лет этак через пять? А если такой же, как Тамара? Что мне делать тогда?
Вот что его беспокоит, понял Смуров. Нагляделся на мой случай – и экстраполировал
