«своему человечку» из сельсовета без запиночки выдадут. А как остальным выдать, так носом крутят и паспорт не дают на руки! Мол, рабочие руки для колхоза берегут. А без паспорта, и без направления от сельсовета, кто же на учебу то примет, кто место в общежитии даст? Как в город на работу поехать? Так бы все из колхозов на учебу по городам поразъехались бы. Держат нас в колхозах, как при крепостном праве! Сельсовет тут правит, а мы колхозники – люди подневольные! – стукнув кулаком по столу, заключил Осип.
– Да! И Рита, если захочет, когда подрастет, поступать учиться или в город поехать работать, возьмет свой паспорт с кимрской, то есть – с городской пропиской из вот этого комода. Свой законный паспорт с городской пропиской. И поедет, куда захочет и куда захочет! Ведь колхоз, если и дает направление на учебу, то ведь не кто куда захочет, а по надобности колхоза. Нужен агроном, дадут направление, кому надо в Сельскохозяйственный институт или в техникум. Нужен колхозу свой врач – пошлют на доктора учиться. А может какой-нибудь особый талант у девчонки откроется? А ты ей жизнь переломать хочешь?! И мы с отцом запрещаем тебе дочь-сироту из квартиры выписывать, где она родилась и выросла, где мать ее умирала! Выписывать ради молодой вертихвостки? Ишь, что надумал? Мало тебе, что грех на душу взял выжил из дома на улицу старуху-сироту, так и дочерей повыгонял. Не будем мы Риту в этот деревенский дом прописывать! Чтобы потом нам не унижаться, не зависеть от председателя колхоза, от того, какая ему моча в голову ударит: отдаст или не отдаст Рите паспорт, выпишет или не выпишет направление на учебу девчоночке. Запрещаем мы тебе выписывать Риту из квартиры! Мало того, что Капу из дома 15-ти летнюю, считай, как на улицу выгнал! Спасибо, что брат твой Пётр пригрел сиротку и паспорт она в Москве получила, а значит – учиться в институте сможет. И заканчивает школу она в Москве, и живет у Петра с женой его Дарьей. А сыта ли обута-одета ли сирота ты и в голову не берешь! Так еще и этой сироте-малолетке жизнь изломать хочешь!!! Мы выкормим Риту и на ноги поставим, насколько Бог нам сил и времени отпустил. Это бремя с тебя мы снимем. Но и ты – совесть-то совсем не теряй! – перешла от негодования на крик мать Андрея Осиповича.
– Хм! Директор школы…Да тебя к детям близко допускать нельзя. Проклянем мы тебя с матерью, если и такую подлость сотворишь! Проклянем, Андрей! Так и знай! – откровенно серчал Осип.
– Ладно! Успокойтесь вы! Не буду Риту выписывать из квартиры в Кимрах! Пусть учится и устраивает свою жизнь в будущем, как захочет. Ладно! Поеду я!
– Ступай, сын! – ответили согласно и в лад Анна Васильевна и ее муж.
И Рита услыхала, что заскрипела входная дверь дома. Потом резко захлопнулась.
Рита почувствовала, что это вся её прежняя жизнь для неё окончательно захлопнулась. И всё важное, и дорогое для неё в этом мире теперь живет только в ее воспоминаниях. Воспоминания о прежней ее жизни – единственная драгоценность в ее жизни. А вокруг чужой мир, незнакомый ей.
