и нагрудные пластины панциря. Черный металл сиял, будто сама ночная тьма, расплавленная кузнецом-чернокнижником и обращенная в легендарный доспех, украшающий бессчетное количество плакатов и обложек. Стопа герцога попирала распластанное человеческое тело, могучая рука сжимала страшного вида моргенштерн. Сколько же раз я рисовал эту героическую фигуру в альбоме, когда был мальчишкой!
От сентиментальных воспоминаний во рту пересохло, и я направился к табльдоту, намереваясь промочить горло. Со всех сторон стол был окружен гостями, так что пробиться к нему удалось не сразу. В центре его покоилось нагое тело человеческой женщины, растянутое на металлической раме. Впрочем, несчастная все еще была жива, хоть и доживала последние минуты, умело парализованная опытными герцогскими поварами. Артерии женщины были аккуратно вскрыты, и сочащаяся из них кровь, стекая по желобкам, наполняла специально предназначенный для этого сосуд. Признаюсь, меня охватило смущение – как уже упоминалось выше, кровь я употреблял исключительно консервированную, и не слишком одобрял доведение человеческих особей до гибели или крайней стадии истощения. Было в этом что-то расточительное, да к тому же, чего греха таить, моя мягкосердечность всякий раз восставала против подобных сцен. Однако, что я мог поделать? Сама природа определила человека в качестве источника пропитания для нас – высшей расы.
Протянув дрогнувшую руку за наполненным бокалом, я замешкался и вскоре отдернул ее. Багровая жидкость искрилась в своем хрустальном вместилище, отражая электрический свет и бросая на ярко-белую простыню густые алые блики. Почему-то сегодня это зрелище не вызывало у меня никакого аппетита – наверное потому, что несчастная женщина умирала прямо передо мной, расставаясь с последними каплями животворной влаги. Ее карие глаза были широко распахнуты, веки подрагивали. Слезы извилистыми дорожками сбегали по щекам, но из приоткрытых губ не вырывалось ни стона. Я слышал, подобный эффект обездвиживания достигался протыканием определенного участка мозга с помощью стальной спицы. Я вдруг ощутил, как на дне желудка собирается липкий комок, густой и тяжелый, а потом начинает свое движение к горлу. Прижав салфетку к губам, я вынужден был спешно отойти подальше от стола, не пригубив ни капли.
Бездумно слоняясь в живом лабиринте гостей, вскоре я наткнулся на небольшую группку «мундиров», обсуждавших положение дел на Атлантическом фронте. От нечего делать я остановился поблизости и прислушался к беседе – любопытно было узнать мнение вампиров, судя по обилию орденов, авторитетных в этом вопросе. Один из них, генерал с тяжелым медальоном клана Моррас на шее (а значит, близкий родственник моей возлюбленной Тельмы), с жаром доказывал, что мощные орудия трех имперских дредноутов позволят за считанные часы с легкостью подчинить любой прибрежный город. Каждый из кораблей перевозил по двадцать тысяч морских пехотинцев – итого, соответственно, шестьдесят тысяч тяжеловооруженных
