не спрашивай, откуда она, умоляю. Я обязательно ляпну, что мы учились в одной школе, и все, пиши пропало.
Она довольно, задумчиво мычит.
– Милое имя. Сколько ей лет?
Она учуяла свежую кровь.
Мне двадцать шесть, значит, Пиппе двадцать четыре.
– Не знаю.
– Примерно.
У меня бегут мурашки. Она знает. Она, мать твою, знает!
– Немного младше меня.
– М-м. – Она с улыбкой кивает и смотрит на меня. – Интересно.
Я молчу.
– Симпатичная?
Я нервно запускаю пятерню в волосы.
– Не знаю.
– Ну у тебя же есть глаза, правда? – спрашивает она таким невинным тоном, как будто не знает ответа.
Я тяжело вздыхаю, потому что в моих страданиях сейчас виновата не столько мама, сколько я сам со своей несвоевременной любовью.
И я ни секунды не сомневаюсь, что мне точно не стоило просить ее переехать.
– Да! Понятно? – выпаливаю я. – Она очень симпатичная и прекрасно поет, и Дейзи ее обожает.
Мама закусывает губу, чтобы скрыть улыбку, но ее глаза сияют.
– Что?! – взрываюсь я.
Она покатывается от смеха.
Я рычу и закатываю глаза. Умеет же она все из меня вытянуть.
Мама продолжает мне улыбаться, усаживаясь напротив и наклонив голову.
– С Эрин прошло уже много времени, – тихо говорит она, и у меня сжимается горло. – Я видела ее по телевизору. Она звезда.
У меня так сжимаются челюсти, что зубы трещат, и я вспоминаю себя семь лет назад, в свой дебютный сезон. Эрин Дэвис – модель на пути к успеху, шокировавшая весь модный мир своим внезапным уходом с подиума. Последние несколько лет она работает на телевидении. Я периодически проверяю, снимается ли она.
Мама думает, что мы с Эрин расстались, потому что я не мог посвящать время и хоккею, и отношениям. Технически так и было. Но она не знает, что, когда Эрин сообщила мне о своей небольшой задержке, я запаниковал. Эрин была так рада, а на моем лице она увидела ужас. Да боже мой, нам было девятнадцать лет! Это был мой первый год в лиге, и я отдавался хоккею так, как никогда в жизни. При первой возможности я улетал проведать маму. Мой главный друг детства, Рори Миллер, не хотел больше со мной общаться, потому что мы стали играть за разные команды. Все изменилось, и я с большим трудом справлялся со своей жизнью. И меня пугала перспектива взвалить на себя еще больше ответственности. Но я бы это сделал, несмотря на все трудности.
Месячные начались на следующий день, но осадок остался. Мы оба поняли, что отношениям конец, а через неделю я прочел в новостях, что она уходит из модельного бизнеса. Почти на пять лет она будто исчезла с лица земли.
Меня сковывает чувство вины. Вот почему я больше не завожу отношений. Потому что Эрин хотела больше, чем я был способен дать. Потому что для меня это было ерундой, и я разбил ей сердце и испортил жизнь. Она была настолько раздавлена, что отказалась от перспективной карьеры.
И
