style="font-size:15px;"> Она с улыбкой качает головой.
– Нет, спасибо, милая. Все хорошо. – Она наклоняет голову, внимательнее в меня вглядываясь. – Ты из Ванкувера?
– Северного Ванкувера, – без задней мысли отвечаю я.
– О, я там живу! – Она оживляется, а я замираю. – Из какого района?
Я не могу ей врать – она слишком милая. Тем более чем дольше я пытаюсь что-то придумать, тем сильнее у меня в голове путаются мысли, так что я просто выкладываю ей всю правду.
– Беркли Крик.
– Не может быть. Там же вырос Джейми.
– Ничего себе, – выдавливаю я улыбку, пытаясь справиться с сердцебиением.
Она задумчиво сводит брови.
– А в какую школу ты ходила? – В нашем районе была еще пара школ, тем более в старших классах было обычным делом переводиться в учебные заведения со специальной программой, которые могли располагаться где угодно.
– Эм… – Ну вот и приехали, видимо.
Кто-то хлопает меня по плечу и показывает на большой экран над нами. Игра на секунду останавливается, и вместо нее показывают маму Джейми.
– Давайте поприветствуем женщину, подарившую нам непробиваемого Штрайхера, – объявляет комментатор. – Донна Штрайхер!
Арена взрывается, а Донна смеется и машет в камеру, которая наезжает на нас сверху. Она показывает на Джейми и посылает ему воздушный поцелуй. Хор растроганных голосов прокатывается по стадиону.
Я улыбаюсь во весь рот. Мама Джейми такая милая и так им гордится!
И, черт возьми, спасибо, что она отвлеклась.
– Джейми говорит, у тебя красивый голос, – произносит Донна через несколько минут, когда игроки готовятся выйти в лобовую.
Он так сказал?
– Ты музыкант?
У меня внутри все падает.
– Я больше особо этим не занимаюсь.
Ее губы кривятся в ироничной невеселой улыбке.
– Черт… Я бы хотела как-нибудь услышать пару песен. Но если Джейми говорит, что ты хороша, значит, так и есть. – Она похлопывает меня по руке, лежащей на колене. – Не переживай, милая.
Мы обе замолкаем, когда Сан Хосе устремляется к воротам Джейми. Вокруг нас растет напряжение, когда они делают бросок в сторону ворот Джейми. Шайба оказывается в сетке, и толпа испускает коллективный вздох.
– Это его рассердит, – говорит Донна, все еще играя с бусинками. – Он слишком суров к себе, но так он туда и попал, – показывает она на лед. – С самого детства он брал на себя всю ответственность. Я волнуюсь за него. – На ее губах снова появляется улыбка, и она смотрит на меня. – Я очень рада, что у него на подхвате есть ты. А то он слишком много на себя взваливает.
Я киваю.
– Да. Я заметила. Но на днях он присоединился ко мне во время прогулки.
Она выгибает бровь, и у нее в глазах загораются огоньки.
– Вот как?
– Да, он
