решает принять это как комплимент – и расплывается в своей широкой улыбке, являющей собой такую же неотъемлемую часть его, как и его дракон.
– Спасибо.
Джикан хмыкает, затем накрывает кастрюлю с лапшой крышкой, хотя эта лапша варилась всего минуты две, и сливает воду в раковину. Могу себе представить, какая у него получилась недоваренная дрянь.
– И что она сделала? – спрашиваю я, когда большая кастрюля, из которой слита вода, снова оказывается на плите. – Убила свою сестру?
– Как она могла убить ее? Я же сказал вам, что волшебник времени прибег к темной магии и сотворил чары, которые сделали его дочерей бессмертными, неразрывно сопрягли их души. – Он снимает с кастрюли крышку, и я вижу, что лапша сварена безупречно – видимо, Богу Времени необязательно соблюдать время варки, – и выливает в нее гадкую бурду из маленькой кастрюльки, после чего начинает медленно потряхивать ее. Настолько медленно, что до меня доходит – Джикан тянет время.
– Алистер, Кассия вернулась? – спрашивает он ни с того ни с сего.
Мой дед качает головой, и я вижу в его глазах сочувствие.
– Еще нет.
Они многозначительно переглядываются, и я понимаю, что Джикан ждет мою бабушку. Он не хочет рассказывать остальную часть истории – пока Кровопускательница не вернется. Но какое отношение она может иметь к этим сестрам-двойняшкам из Мира Теней? При чем тут она?
– Раз она не могла убить свою сестру, она просто раз за разом мучила ее, чтобы становиться сильнее, да? – потрясенно спрашивает Хезер. – Это ужасно.
Меня пробирает дрожь, и я перевожу взгляд на Хадсона. Он по-прежнему стоит, прислонившись к краю барной стойки, и с кем-то переписывается, как будто у него нет никаких забот. Однако его зубы сжаты так крепко, что я начинаю опасаться, как бы он не сломал клык. Поначалу мне кажется, что он вообще не замечает, что я смотрю на него, но затем он переступает с ноги на ногу, и до меня доходит, что он специально не глядит на меня, хотя и чувствует на себе мой взгляд.
Мне не нравится, что он не смотрит на меня, что он не желает разделить это со мной. Потому что я знаю, сейчас он думает о том же, о чем и я, – о том, как Сайрус мучил его каждый месяц на протяжении почти двухсот лет, отправляя его в Сошествие в каменную гробницу, потому что тоже хотел стать сильнее. Это не то же, что происходило между двумя сестрами, но разница невелика.
Ублюдок. Возможно, вечное заточение в пещере Кровопускательницы – все-таки недостаточное наказание для него. Как недостаточным оно было бы и для этой стервы, мучающей свою сестру.
Однако Джикана разгневало не ее поведение, а то, что сделала ее мать. Содрогнувшись, я спрашиваю:
– И что же предприняла королева? И как это могло оказаться хуже, чем то, что вытворяла ее злобная дочь?
Джикан испускает долгий вздох и берет печенье «Орео». Проходит несколько секунд, пока он крошит его в руках, глядя на свою гадкую «десертную лапшу». Затем он высыпает все в кастрюлю и вытирает руки кухонным полотенцем.
– Кто-нибудь желает угоститься? – спрашивает
