изменить жизнь человечества к лучшему?
– Я… я… я… – не сдерживая слезы, запиналась актриса.
– Мой вам совет: уничтожьте гордыню в сердце, прежде чем она уничтожит вас. А еще – забудьте хоть ненадолго букву Я. На этом все, мы закончили!
Полные ужаса глаза девчонки стали последним кадром, за которым последовали очередное шипение и смена картинки. Новым героем записи стал юноша. Тот самый парнишка, фигуру которого Макар видел в зеркале. Напряженно улыбаясь, он смотрел в камеру, вернее, на человека, что ею управлял.
– Итак, вы сказали, что вас зовут Клим?
– Все верно! – покивал мальчишка.
– Необычное имя! Что за кровь течет в ваших венах?
– Я бы мог придумать красивую легенду, но не хочу лукавить. Я русский. Просто отец у меня большой выдумщик. Впрочем, спасибо ему, в нашей профессии запоминающееся имя – уже половина успеха.
– Раз уж вы заговорили об успехе, расскажите, что он для вас значит? Мечтаете ли вы прославиться? – с неподдельным интересом вопросил мужчина за камерой.
– Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом! – всплеснул руками Клим. – Но если этого не случится, я не умру от досады. У меня в жизни другие приоритеты.
– Поделитесь! Что для вас главное?
– Мне бы хотелось посвятить свою жизнь творчеству, актерскому искусству, в частности. Было бы здорово развиваться в этом направлении и оттачивать мастерство. А уж сиять на больших экранах или выступать в провинциальных театрах – не столь важно!
– Хм, интересная позиция! А если я скажу, что вам придется умереть в кадре, чтобы зритель хоть ненадолго ожил, пробудился от многолетнего забвения? – Камера чуть дернулась, и картинку наводнили помехи.
– Я отмечу, что всецело к этому готов!
Не утрудив себя ответом, оператор медленно вошел в кадр. Кровь в жилах у Макара сделалась холодной. Он узнал в мужчине Тодоровича. Разумеется, он догадывался, что за созданием ролика стоит режиссер, но в том, как выглядел кинодел, было что-то отталкивающее, неправильное! Обойдя юношу со спины, Лука коснулся его плеч. «Осанка, молодой человек, осанка. Знаю, что это неудобно, но камера не терпит сутулости!» Начинающий актер поспешил исправиться. Безотрывно глядя в камеру, он не заметил, как маэстро надел перчатки, вознес трость и следующим движением со всей силы обрушил ее на голову несчастного.
Ахнув, жертва Тодоровича повалилась на пол. Глядя вниз без сожалений, режиссер нанес еще пять ударов по тому, кто был не в силах сопротивляться. Выдернув из нагрудного кармана платок, Лука промокнул испарину на лбу и с тяжелым вздохом посмотрел в камеру. Холодный взгляд серо-голубых волчьих глаз пробирал даже с экрана телевизора. Великий творец жутким зверем продолжал смотреть на Макара до тех пор, пока изображение не съела рябь.
В следующем эпизоде вновь появился Клим. Влажные волосы, приоткрытый рот и совершенно пустые глаза, наполовину
