время, а потом пришел Делвин, которому на все светские договоры было начихать, привел с собой Эрика из Кинна, и тот папочку зарезал.
Итак, всех моих предков убили, и теперь настала моя очередь носить Браслет.
Это граф так говорит.
А я еще не решил, во что мне верить и что мне делать.
Меня всегда удивляла легкость, с которой герои фэнтези принимали свою новую роль и очертя голову бросались на поиски приключений.
В моей ситуации было только одно отличие.
Обычно героев фэнтези призывают именно на роль героев. Их зовут стать последним щитом между существами, населяющими целый мир, и мировым злом. А я должен заметить, что стать героем, на которого возлагает надежды неимоверное количество народу и которому все готовы помогать и содействовать, гораздо проще.
Меня же открытым текстом призывали стать тем самым мировым злом, от которого надо спасать все сущее. Пусть я никому и не угрожал, но стоит мне только принять предложение графа, как на меня ополчится… Лучше не думать, сколько народу на меня ополчится.
Я еще ничего и не сделал, а меня уже попытались убить. И почти в этом преуспели.
Если отбросить версию о моем сумасшествии как несостоятельную, объяснение сегодняшним событиям могло быть только одно: граф говорил правду.
Версия с сумасшествием мне не нравилась. Я понимаю, что она бы не понравилась никому на моем месте и мало кто в современном мире может со стопроцентной уверенностью сказать, что он психически здоров, но все же психом до такой степени я себя не чувствовал.
Как говорится, если отбросить все невозможные решения, то оставшееся будет единственно верным, сколь бы невероятным оно ни казалось.
Граф сказал, что моя жизнь была легкой до этого момента только благодаря магии моего отца. И что, настала пора платить?
Интересно, а если отпилить себе руку, Браслет с нее свалится? Что-то мне подсказывало, что нет.
– Кевин!
Это вот так меня теперь зовут. Кевин, сын Роджера. А вовсе не Константин, сын Георгия.
Лажа какая-то. Вся моя предыдущая жизнь оказалась ложью.
– Кевин!
И тут до меня дошло, что меня действительно кто-то зовет. Причем зовет тем именем, которое я услышал только этим утром от графа, и зовет меня не граф.
Зовет из моего собственного дома.
Заинтригованный, я пошел на зов со стаканом в руке, но на первом этаже никого не обнаружил. Я поднялся на второй, обшарил обе расположенные там спальни, небольшую кладовку и тоже никого не нашел. Наверное, галлюцинации на нервной почве начинаются.
– Кевин!
Вот, опять.
Я осмотрелся по сторонам, и вдруг мой взгляд уперся в зеркало.
В зеркале была рожа.
Рожа была не моя. Она принадлежала субъекту неопределенного возраста, весьма смахивающему
