у меня когда-нибудь получится поставить этого напыщенного индюка на место, ведь если говорить о любви, то там и до ненависти недалеко. Но кулаки мои не сжимались, я лишь инстинктивно пытался нашарить где-то в себе магию, которая была присуща мне по рождению.
– Прекрати, Кэм, – резко одернул отец, почувствовавший это. – Придет время, и ты научишься тому, о чем так страстно мечтаешь…
Я недоумевал, но верил отцу.
– Страстно… – с какой-то грустью эхом повторил дядя, и глаза его вдруг наполнились печалью, которую я замечал в нем редко, но довольно часто, чтобы сделать вывод – это всегда касается моей матери.
– Хватит об этом. Вам пора, – зло прервал отец, смерив дядю Хелла ненавистным взглядом. Для меня это тоже было причиной для размышлений, но я никогда не мог понять этой тихой вражды между ними.
Застыв посреди комнаты перед мужчинами, я немного замешкался, не зная, что мне делать дальше. Дядя не говорил, куда мы собираемся, и стоит ли мне брать с собой этот отвратительный меч, который подарил отец в день моего рождения полгода назад. Или мы отправимся не так далеко, или напротив.
– Тебе не кажется, что он похож на испуганного оленя? – тихо, но достаточно, чтобы услышал я, весело спросил советник у короля. – Или на лося?
– Оставь, Хелл, ты своим ядом доведешь мальчишку, – улыбнулся отец.
Я улыбнулся тоже. Потому что знал, для моего короля не составляет труда проникнуть в мое сознание и понять, насколько я устал от саркастического яда своего дяди. Но в чем я был уверен, так в том, что отец никогда не предаст ни моего доверия, ни моих секретов, а мой дядя никогда не оставит свой действенный способ воспитания племянника. К счастью, на мою сестру это не распространялось.
– А Кэндэл с нами? – с надеждой спросил я, соскучившийся по компании сестры.
– У твоей сестры есть более интересные занятия, Кэм, и тебе надо привыкнуть, что теперь вы не всегда будете вместе, – строго заметил отец, который устал за последние месяцы от моей (не сомневаюсь, что и от ее по мне) тоски по сестре.
Раньше мы действительно были неразлучны. Совместные игры и шалости, познание собственных магий, которые позволяли нам разворачивать грандиозные пакости, даже рутинное обучение в компании Кэндэл было не так отвратительно. Я привык поверять своей сестре все, что меня беспокоило и получать пусть неуклюжие детские советы, но те, какие шли от самого сердца. Хотя мне порою и не надо было ничего говорить, она все понимала в молчании слов. Ведь мы были не просто брат и сестра, а близнецы, рожденные вместе. Нам всегда говорили, что наша мать отдала свою жизнь, чтобы дать ее нам, но я не испытывал по этому поводу никаких угрызений совести. Я не мог сказать, как я к ней отношусь, ведь я ее никогда не знал и не видел. Мог ли я ее любить? Возможно. Ведь она умерла, рожая нас. Или ненавидеть?
