погрузились в «газель» и уехали; перед баром остались стоять «хантер» и УАЗ группы быстрого реагирования.
Я запер дверь и спросил, заранее зная ответ:
– Что за перестрелка?
– Сосед твой фургон перехватил. Сел на хвост, когда он от бара отъезжал, и нагнал неподалеку. – Кузьминок подошел к стойке и взял чудом не сброшенный на пол бутерброд.
– Может, чай? – предложил я.
– Да, давай.
Я поднял с пола чайник, перешагнул через покойника и ушел на кухню. Набрал воды, поставил его на плиту, потом быстро нарезал булку белого хлеба и кольцо кровяной колбасы и вернулся в бар.
– Угощайтесь.
– Ты этого кадра точно раньше не видел? – указал Григорий на покойника.
– Нет.
– Не встречал в «Западном полюсе», к примеру?
– Не поручусь, – воздержался я от однозначного ответа, собрал разлетевшиеся по полу хлеб и колбасу и выбросил их мусорное ведро. Сходил за чайником, наполнил две кружки, пожал плечами. – Всего персонала в лицо не знаю.
– Владимир Михайлович уверил меня, что не причастен к этому прискорбному инциденту.
– Было бы странно, возьмись он утверждать обратное, – буркнул я, откусил бутерброд и отпил чаю.
Кузьминок последовал моему примеру, потом сказал:
– Я ему верю.
– А мне, значит, нет?
– От разрыва контракта потерял ты, а не «Западный полюс». Нет никаких причин оказывать на тебя давление.
– Нормальное такое давление, – хмыкнул я, допил чай и вынес из подсобки ведро с лентяйкой. Кровь смывать лучше прежде, чем она намертво в доски пола въесться успеет.
– Правда, на фургоне и в самом деле была надпись «Западный полюс», – вздохнул Григорий, взяв с тарелки новый бутерброд, – тебе не показалось.
– Угнали?
– Гордеев говорит, ватман приклеили.
Я наполнил ведро водой, сунул в него зацепленную на лентяйку тряпку и предложил:
– Если фургон перехватили, не хотите на место съездить?
– Не хочу, – просто ответил Кузьминок и долил себе чаю.
– А чего так?
За тряпкой по полу оставались бурые разводы, но я тщательно замыл оставленный покойником кровавый след, вымыл тряпку и прошелся второй раз. Стало лучше.
Григорий доел бутерброд, потер искривленный нос и задумчиво произнес:
– Слишком много неясного в этом деле, слишком много. Когда похищают кондуктора – это одно, но в тебе какая ценность?
– Пфу! – выдохнул я. – Тоже мне бином Ньютона! Человек остается без покровительства Дружины, и на него сразу пытаются наехать, первый раз такое, что ли?
– Тебя не только Ханин опекал, так ведь? – не вдохновился этой версией контрразведчик. – Сам знаешь, как такие дела делаются. Подошли бы серьезные люди, предложили
