в первый раз.
Возвращаться к лорду Уинтерли я не собиралась. Как и к другим незадачливым претендентам на мою руку, отваженным за последний год. Чего стоил только мистер Гилкрист, богатый, но невыносимо чопорный банкир! Стоило невзначай поинтересоваться его мнением о рабстве с точки зрения Священного Писания – беднягу чуть удар не хватил от святотатства.
А сэр Персиваль, молодой политик, помешанный на приличиях? Отчитал меня за яркое платье в церкви – дескать, негоже отвлекать прихожан от молитвы. Спорить я не стала, а в следующий раз явилась в скромнейшем сером одеянии… и кружевных панталонах, стратегически выглядывавших из-под подола. Сэр Персиваль впервые слова молитвы перепутал!
Капитан Лоуренс, гроза морей, повсюду таскал миниатюру покойной матушки, то и дело прослезившийся. Я лишь посочувствовала, что со свекровью, даже мертвой, ужиться непросто. И тут же подарила медальон с портретом тети Лавинии – для равновесия, так сказать. Бравый капитан сбежал в тот же вечер, не попрощавшись.
Дольше всех продержался француз месье Дюпон. Стойко сносил и колкости, и насмешки над акцентом, и пролитый на парик соус. Сдался, лишь застав меня в конюшне – в мужском костюме верхом на лошади. Причем задом наперед. Бедняга только и смог выдавить: "Sacre bleu!" – и ретировался.
Право, чего я только ни выдумывала, лишь бы избежать унылой участи примерной жены! Эти лондонские снобы понятия не имели, каково сдерживать смех, наблюдая их потуги. Но лорд Уинтерли переплюнул всех – потому и получил самую хлесткую отповедь.
Тут в спину будто кольнуло недоброе предчувствие. Я обернулась – и встретилась взглядом с высоким смуглым господином. Незнакомец сощуренными темными глазами разглядывал меня. На его губах змеилась наглая, чувственная усмешка.
Я вспыхнула. Да как он смеет раздевать глазами порядочную девицу?! Или в Италии все мужчины столь бесстыдны? Не дождавшись ответа на немой вопрос, я отвернулась, поправляя шляпку. Нечего поощрять дерзеца! Да и не за амурными приключениями я плыву в Венецию. Мне еще предстоит вступить в права наследства – и разобраться с тайнами, что оставила тетя Беатрис.
Сама мысль о ней вызвала горький комок в горле. Милая, взбалмошная тетушка! Сколько себя помню, она всегда была воплощением скандала в глазах чопорных родственников. Слишком яркая, острая на язык, независимая. Истинная бунтарка, сбежавшая из английских туманов на солнечные камни Венеции.
Теперь ее не стало. А меня ждет встреча с неизвестностью в чужом городе, в старинном палаццо, полном загадок. Какую тайну хотела доверить мне тётя? Этого я пока не ведала. Оставалось надеяться, что ответы ждут в Венеции.
Корабль, замедляя ход, входил в порт. Шум на палубе усиливался, пассажиры толпились у борта, стремясь поскорее сойти на берег. Беспокойный гомон чужой речи, пестрота одежд и лиц – все говорило о близости иного, незнакомого мира. Мира, который отныне станет моим.
Справившись с волнением, я расправила
