что вообще вспомнил.
Паспорт лежал у убитого во внутреннем кармане куртки. А кроме паспорта – документы на белую «тойоту». Илья Сергеевич Габричевский, двадцать шесть лет, прописан в Москве.
– А может, ему твой ювелир и проломил голову? – задумчиво сказал следователь и повернулся к эксперту: – Слышь, Николай Иваныч? Ты нам случайно дело раскрыл!
– Премию мне за это, – отозвался эксперт. – Когда ж я успел, такой резвый?
– Ты же сам сказал, что убил бы вора, если бы твою кошку украли. Ну вот!
– Только убили Габричевского вчера, а ювелир выплясывал перед нами, чтобы мы согласились взяться за дело, сегодня, – заметил Бабкин.
– Для отвода глаз!
– Всё может быть. – Сергей не стал спорить. – Я тебе сброшу адреса-пароли-явки. А ты мне скажи вот что: когда вы собираетесь ехать на осмотр его хаты? – Он кивнул на труп.
Следователь пообещал, что свяжется с частными детективами, если в квартире Габричевского обнаружится рыжий кот. Ни Бабкина, ни Илюшина это не устраивало, и после долгих переговоров, в процессе которых Бабкин льстил, упрашивал, напоминал о цеховой солидарности и намекал на вечную благодарность, решено было, что сыщикам выделят тридцать минут на осмотр квартиры после оперативников. «Получаса с вас хватит за глаза, – сказал следователь. – Проверите, там ли ваш хвост, и выметайтесь». Мужик он был, несомненно, вредный и не упускающий случая показать, кто здесь власть, а также напомнить лишний раз, что, пока одни в поте лица расследуют убийства, другие ищут чужих кошечек.
Сергей понимал, что ссориться с ним нельзя. Спасибо, что согласился впустить их в квартиру Габричевского. Мог бы упереться рогом и пойти на принцип. Хотя что ему пользы с того принципа? Но многие бывшие коллеги Бабкина считали, что сунуть палки в колеса частным детективам – дело богоугодное. Однако насмешливо-пренебрежительное отношение следователя его глухо раздражало. «Ну ищем кота, и чего? – мысленно спрашивал он. – У тебя этот кот карася украл из тарелки, что ты никак уняться не можешь?»
Самое противное, что с точки зрения Бабкина следователь был совершенно прав. Тот действительно занимался серьезным делом. А Бабкин с Илюшиным – ерундой. Да еще и высокооплачиваемой, что парадоксальным образом делало положение намного хуже.
В общем, Сергей был на взводе.
А вот с Илюшина все насмешки скатывались как с гуся вода. На обращение «Эй, кошатники» Макар просто взглядывал рассеянно, улыбался в ответ, и сразу становилось ясно, что мысли его заняты другим, а на собеседника он реагирует механически. Когда Сергей заметил, что следователя это выводит из себя, ему стало значительно легче.
Наконец сыщиков впустили в квартиру. Оперативник, которого оставили при них надзирающим, примостился на табуретке в кухне и уткнулся в телефон.
– Тебя следак не достал своим тухлым юморком? – вполголоса спросил Сергей у Макара.
Илюшин поднял на него озадаченный взгляд:
– Следак?
