тим, убьет Лю Чжана.
Вскоре вошел Вэй Янь с обнаженным мечом в руках.
– Что-то нет веселья на пиру! – воскликнул он, подходя к возвышению, где сидели полководцы. – Разрешите развлечь вас. Я исполню танец с мечом!
В этот момент Пан Тун вызвал вооруженных воинов и поставил их у входа. Все ждали, когда Вэй Янь начнет танцевать. Военачальники Лю Чжана почувствовали, что здесь готовится что-то недоброе, и вопросительно поглядывали на своего господина.
– В танце с мечом должна быть пара! – воскликнул Фа Чжэн, обнажая оружие. – Сейчас мы с Вэй Янем покажем свое мастерство!
И пляска началась. Вэй Янь украдкой бросил взгляд на Лю Фына, и тот, выхватив из ножен меч, тоже пустился в пляс. В тот же момент к ним подошли трое военачальников из свиты Лю Чжана:
– Мы тоже желаем танцевать – так будет веселей и забавней!
Но Лю Бэю было не до смеха. Он вскочил с циновки и обнажил два меча.
– Мы, кажется, выпили лишнее. В этом нет ничего плохого, но здесь не Хунмынь[1], и нам не нужны танцы с мечами! Бросайте оружие, или я прикажу всех вас казнить!
– Да, да, зачем сюда пришли с мечами? – вскричал Лю Чжан. – Ведь здесь встретились братья.
И он тут же приказал телохранителям окружить трех своих военачальников и отобрать у них мечи. Те, обезоруженные, хмуро вышли из зала.
Лю Бэй вернул их и, угощая вином, сказал:
– У вас не должно быть никаких сомнений: мы с Лю Чжаном братья по крови, у нас общие предки. Мы вдвоем обсуждаем великие дела, и стремления наши едины.
Военачальники поклонились и вышли, а растроганный до слез Лю Чжан схватил Лю Бэя за руку и воскликнул:
– Клянусь вам, что никогда не забуду вашей доброты!
После этого они просидели до позднего часа за вином, мирно беседуя.
Вернувшись к себе в лагерь, Лю Бэй упрекнул Пан Туна:
– Зачем вы устроили весь этот переполох? Хотите толкнуть меня на бесчестный поступок? Чтобы этого больше не было! Я запрещаю вам!
Пан Тун только вздохнул и вышел из шатра.
А когда Лю Чжан вернулся в свой лагерь, Лю Гуй встретил его словами:
– Господин мой, поняли ли вы истинный смысл того, что произошло на пиру? Вам следует немедленно оставить лагерь и возвратиться в город. Как бы не было беды!
– Моего брата Лю Бэя нечего сравнивать с другими! – возразил Лю Чжан.
– Тут дело не в Лю Бэе, сам он не склонен вас убивать, – продолжал Лю Гуй, – но его подчиненные только и мечтают о том, как бы завладеть Сичуанью и обрести богатство и почести.
– Не сейте вражду между братьями! – оборвал его Лю Чжан и не придал значения словам Лю Гуя.
Однажды, когда Лю Чжан, отдыхая от дел, веселился вместе с Лю Бэем, неожиданно пришло известие, что войска Чжан Лу напали на заставу Цзямынгуань. Лю Чжан обратился к Лю Бэю с просьбой отбить нападение врага. Лю Бэй охотно согласился и в тот же день со своим отборным войском двинулся к заставе.
Пользуясь уходом Лю Бэя, военачальники Лю Чжана стали уговаривать его послать отряды в важнейшие горные проходы, чтобы не дать Лю Бэю возможности вернуться в Фоучэн. Лю Чжан сначала не соглашался, но в конце концов уступил настояниям приближенных и приказал Ян Хуаю и Гао Пэю занять заставу Фоушуйгуань, а сам уехал в Чэнду.
По дороге в Цзямынгуань Лю Бэй строго-настрого запретил воинам грабить народ и благодаря этому снискал доверие окрестного населения.
О походе Лю Бэя лазутчики донесли Сунь Цюаню, и тот созвал на совет гражданских и военных чиновников.
– Лю Бэй ушел далеко в горы, и выбраться оттуда ему будет нелегко, – сказал советник Гу Юн. – Вот если бы сейчас вы поставили свои войска у горных проходов, которые ведут сюда из Сичуани, вы бы тем самым закрыли Лю Бэю обратный путь. Тогда вам легче было бы овладеть Цзинчжоу и Сянъяном! Не теряйте этой возможности!
– Великолепно! – воскликнул Сунь Цюань, но тут же осекся. Из-за ширмы вышла вдовствующая княгиня У.
– Такого советчика надо казнить! – закричала она. – Он хочет погубить мою дочь!
Советники растерялись, а княгиня в сильном гневе продолжала:
– Моя единственная дочь замужем за Лю Бэем, а вы затеваете с ним войну! Что же будет тогда с моей дочерью? Ты-то о чем думаешь? – напустилась она на Сунь Цюаня. – Досталось тебе от брата наследство – все земли Цзяннани, но тебе все мало! Из-за мелкой корысти ты готов позабыть о священных узах родства!
– Матушка, да разве я посмею пойти против вашей воли? – оправдывался
Намек на то, как чуский правитель Сян Юй точно таким же образом хотел расправиться со своим противником Пэй-гуном во время пира в Хунмыне (провинция Шэньси). Случай этот произошел в III в. до н. э.
