у меня минуты свободной нет. Домой такая прихожу, что уже не до чтения.
– Понимаю. Значит, не читали? Я вам завидую.
– Вы ж сказали, что вам понравилось!
– Завидую вам, потому что хотел бы, но больше не могу прочитать ее в первый раз.
– Вот, значит, как сильно она вам понравилась…
– Есть книги, меняющие жизнь. Для меня «Шаг винта» стал одной из таких. Знаете, сколько миллионов экземпляров продано?
– Знаю. Девяносто.
– А каким был самый первый тираж?
– Нет.
– Менее пяти тысяч. Менее пяти тысяч, – взволнованно повторил Давид почти по слогам. – Продажи росли медленно. Но всякий, кто прочитал книгу, говорил о ней своим знакомым, и те тоже читали, восхищались и рассказывали в своем кругу, как им понравилось. Так и вышли сто изданий. Ее перевели на семьдесят языков.
– Вы здесь тогда уже работали? – спросила секретарша.
– Нет, и думаю, что никого от тех времен в издательстве не осталось, кроме самого Коана.
– Откуда же вы знаете?
– О «Шаге винта» ходит множество легенд. Я узнал о них сразу, как стал тут работать.
– А какие легенды?
Эльза становилась все оживленнее. Можно было подумать, что Давид пришел не по делу, а чтобы ее развлечь. Он придвинул стул поближе к столу, наклонился к ней и, понизив голос, произнес:
– Знаете, почему Коан настаивает, чтобы все читали рукописи из самотека?
– Нет… может, бюро по отбору рукописей перегружено и не справляется?
– Потому что «Шаг винта» пришел к нам по почте, в самотеке, и как раз когда издательство было на грани разорения. Коан лично читал все присланные рукописи. Говорят, он прочитал «Шаг винта» и, опередив всех, купил на него права. А вам известно, что он заложил квартиру, чтобы получить кредит на первое издание в пять тысяч экземпляров?
– Рискованный шаг. Как же он отважился?
– Если бы вы прочли роман Мауда, то поняли бы. Не книга, а финансовый рог изобилия. Но и это еще не все.
– А что еще? – Эльза тоже наклонилась к Давиду, и лица их едва не соприкоснулись.
– Думаю, вы все равно скоро узнаете.
– Что?
– Томаса Мауда, кроме Коана, никто никогда в глаза не видел.
– Да… я вроде читала, что он никому не дает интервью.
– Не в интервью даже дело, – возразил Давид, – а в том, что неизвестно, кто он такой. Даже адреса ни у кого нет – только у Коана лично. Вы вот видели здесь Томаса Мауда?
– Нет. Значит, он связывается только через Коана? А почему?
– Писатели вообще народ странный. Вероятно, Томас Мауд просто хочет сохранять инкогнито и заключил с Коаном такой договор. Это наиболее правдоподобно из всего того, что о нем говорят. А говорят разное – от предположения, будто таинственность Мауда не более чем рекламный трюк, до допущения, что автор просто умер, дописав роман.
– Вообще странно
