тоже бывают такие дни. Хочется просто завалиться на постель после душа и ничего не делать.
– Как же ты меня понимаешь, медвежонок.
Перерыв не бесконечен, да и ему как бы тоже нужно работать. Машет на прощание, покидая кофейню. Теперь может вернуться к своим прямым обязанностям.
– Чувак, я вообще не понимаю, что между вами двумя происходит? – говорит Артур.
– Как раз ничего не происходит, – отвечает Богдан, встав за кассу.
– Она тебя любит.
– Я это знаю, и не хочу разбивать сердце, но другого выхода нет.
– Причинять боль – кажется, твоя фишка.
– Я думаю, как все провернуть лучше.
– Ну сама она тебя не бросит.
– Думал об этом. Понимаешь, я встретил другую. С ней мне легко, интересно. Поэтому думаю, как разрешить ситуацию с менее болезненными последствиями. Стоп, – оборачивается к нему. – Тебе нравится Аделина?
Как он догадался? Тут догадываться особо и не нужно. Он всегда с ней мил, нахваливает, комплименты. А глаза так вообще никогда не лгут. Только проблема в том, что она ничего не чувствует и не обращает внимание.
– Даже если и так? – пожал плечами. – Смысл? Она будет страдать, когда ты ее бросишь, посчитав всех мужиков козлами. Так всегда получается.
– Но не друга, который будет рядом утешать.
– Еще скажи, что это твой супергениальный план, – хмыкнул он.
– Почему бы и нет.
– Она никогда не меня обратит внимание. Ей по вкусу такие уверенные в себе, как ты.
– Все исправимо.
– Я не вижу смысла в любви, если та безответная.
Как делать арт на кофе, стараться, зная, что через пару минут все это искусство будет уничтожено.
– Да. А ту, которую встретил, как скоро бросишь?
– В этот раз все будет по-другому
– Ты сам веришь в это?
Он то верит в это, как то, что исправится [хотя бы попытается]. Просто так люди не меняются. Да вообще чудо должно произойти, чтобы человек вот так просто принял решение меняться, становиться лучше. Как долго продержится?
Глава 23. Обыкновенная семья.
Татьяна Владимировна за свою карьеру преподавателя должна бы очень хорошо разбираться в детях. Детях [своих и чужих], которых она очень любит. У дочери неизлечимый диагноз. У сына – переходный возраст. На работе загруженность. Как при таком ритме все выдержат? Думает только о состоявшемся разговоре с сыном. Вдруг Миша прав, и ей нужно прекратить пытаться контролировать их каждый шаг. Но как она может так поступать, если жизнь ее дочери зависит от лекарств и контроля? Случится что, мать себя винить будет, вот поэтому названивает при любой удобной возможности. Переживает. Всегда будет переживать.
На протяжении стольких лет считала себя образцовой матерью, которой удалось найти баланс между карьерой и воспитанием детей.
Оказалось, что все было не так уж идеально [как она представляла в своей голове]. Неужели, чтобы понять это, необходимо было,
