замечание ему не нравится, уголок точёных губ недовольно дёргается.
– Это непростая защита, госпожа Валлэйн. Она в принципе не подпускает чужих. До дверцы сейфа без последствий дотронется только тот, в ком течёт кровь нашего рода.
– В таком случае вам сначала следовало бы поинтересоваться у ваших близких родственников – вдруг книга у одного из них?
Гримаса Огюста напоминает мне оскал волка на его фамильном гербе.
– В Лэргалле всего пятеро Релланов: я, моя супруга, наши двое детей и введённая в род жена сына. Они клянутся, что непричастны.
По горькой иронии в голосе Огюста я понимаю, что к клятвам мы относимся одинаково скептично.
– Кто ещё находится в доме?
– У нас гостит жених дочери, господин Роллейн, и, естественно, слуги – семнадцать человек, но никто из них не обошёл бы защиту.
– Вы применяли заклинание Поиска?
– Аура книги полностью идентична ауре зáмка. Хотя, конечно же, я попробовал: на заклинание откликается весь дом. Всё, что я смог, – приказал никому не покидать поместье. Кто бы и с какой целью ни украл летопись, он сейчас здесь, и это член моей семьи. Вы должны найти вора, госпожа Валлэйн, причём не привлекая посторонних!
Последняя фраза – приказ. От приказов я порядочно отвыкла, поэтому внутри шевелится раздражение. Огюст делает шаг по направлению к двери.
– Идёмте, я проведу вас в кабинет.
– Не торопитесь, – вместо того, чтобы подняться, я откидываюсь на спинку кресла. – Господин Реллан, чтобы раскрыть преступление, в первую очередь нужно ясно представлять мотивы преступника. Обычно фамильная летопись имеет значение исключительно для кровных родственников – как история, память, повод гордиться своими предками. Она может представлять немалую ценность для историков или жадных до сенсаций газетчиков. Но никому больше не интересно, с кем спали ваши достопочтенные прадедушки и прабабушки. Вряд ли спустя тысячи лет найдётся много желающих поковыряться в чужом прошлом. Однако госпожа Реллан упомянула про карту тайников, а это уже серьёзное основание для похищения.
Огюст удивляет меня тем, что ухмыляется.
– Тогда я искренне сочувствую незадачливому вору: ему придётся ковыряться в куче бесполезного хлама. Тридцать лет назад я провёл в доме ремонт и перенёс все ценные вещи в хранилище государственного королевского банка.
– Об этом известно кому-нибудь, кроме вас? Вашей жене, детям?
– Нет. Зачем портить красивую легенду? Своему сыну я, разумеется, расскажу, когда передам ему обязанности главы рода. Что же касается семейных секретов, о которых вы столь небрежно отозвались, – вы правы, госпожа Валлэйн, эти страницы мало кого заинтересуют. Опасность в другом.
То, как он произносит «опасность», настораживает.
– Мои предки имели неосторожность изобрести несколько весьма действенных заклинаний, впоследствии запрещённых
