style="font-size:15px;"> Я смотрю на стул-унитаз и изо рта вырывается стон:– Ну да, не могло быть все так шикарно.
На желтом налете не было ни капли воды. И труб с кранами, которые бы все это перекрывали, я тоже не видела.
– Киар, а ты знаешь, как сделать, чтобы все работало?
Девушка смотрит следом за мной внутрь унитаза и переводит на меня беспомощный взгляд:
– У нас этим Пуч занимался.
Эх, а тут нет мужа на час? Хотя, даже если бы и был, в Заболотье бы он вряд ли поехал.
Как же я не люблю это ощущение зависимости от мужчин.
Петр у меня всегда решал подобные вопросы, поэтому я никогда не интересовалась, как там все работает. После его смерти я столкнулась напрямую с проблемами одиноких женщин. Но в моем мире можно было попросить знакомого или соседа, или вызвать помощника на разовую работу.
А тут кого вызывать? Дракона?
Так и вижу недавнего грубияна, которого я вежливо прошу починить нам туалет. Пошлет же моментально!
Работы тут невпроворот. Трещина в стене, нерабочая система водоснабжения, грязь толщиной с палец.
– Ковальски, – кричу я птице. – А где твоя хозяйка чистящие средства держала?
Ворон прилетает, садится на раковину и смотрит на меня, слегка повернув голову на бок:
– Чегось?
– Спрашиваю, чем твоя хозяйка убиралась? Тряпки, мыло?
– А-а-а! В кладовой под лестницей.
– Лестницей?
Я помнила только три двери: одна вела на кухню, другая в гостинную, а третья в туалет. Еще и спальни не видела. Т
– Ковальски, а где эта самая лестница?
Я протягиваю птице орех на открытой ладони. Ворон тут же его съедает и взлетает, на ходу бросая:
– Покажу!
Я бы в жизни сама не нашла этот ход наверх. Надо было нажать на кирпич каминной кладки, чтобы один из стеллажей с книгами открылся потайной дверью внутрь.
– Вот это да! – восклицает Киара.
– Согласна.
Я заглядываю внутрь. Тьма – хоть глаз выколи. Киара щелкает пальцами, высекает искру и та устремляется вверх. Тут же шарики под потолком зажигаются, открывая вид на лестницу.
– Где тут кладовая?
Мы находим ее аккурат под ступенями. Небольшая дверца скрывает за собой чулан со швабрами, вениками, ведрами и тряпками.
– Убираться есть чем. Уже хорошо, – улыбаюсь я.
Мы с Киарой обе смотрим на лестницу.
– Пойдем?
– Давай.
Мы поднимаемся по скрипучим ступеням. Первый лестничный пролет хвастается скрипом, то второй – постепенно чернеющими досками. На самые верхние даже страшно наступать – они крошатся гнилыми щепками прямо под ногами.
Стоит подняться, как становится ясно, что крыше пришел конец.
Плющ и вода годами проникают на верхний этаж, разрушая все на своем пути: две спальни, кабинет, еще один туалет
