любуясь на своего сына, толстяк толкнул Кристофера в бок. В ответ, тот всё-таки повернул голову, однако, высоко поднятые, брови так и не смогли приподнять опущенные веки, а нижняя часть лица не избавилась от застывшей полуулыбки. Вероятно, Оуэна даже немного забавляло, что кто-то всерьез пытается одолеть такую задачу. Выбранный им сук, почти перпендикулярно отходивший на уровне груди от основного ствола, уже у своего основания едва ли превышал пять дюймов в диаметре. Во что превращалась такая толщина с расстояния в 10 ярдов, можно было легко представить.
Юноша замер на несколько секунд, затем резко распрямил руку, выбрасывая нож. Сверкающее лезвие, разрезая воздух, со свистом полетело в цель, но не поразило её, а лишь срезало узкую полоску коры с верхней части ветки. Среди собравшихся послышались оценивающие комментарии. Юноша попробовал ещё раз, потом третий, но эти попытки оказались менее удачными, оставляя мишень не пораженной, а претендента – с нерадужной перспективой в необходимости совершенствоваться.
Постепенно реакция публики перешла во вполне оправданный ропот, основное содержание которого сводилось к определению степени разумности предложенной цели и к вероятности возникновения подобной ситуации в реальной охоте. Роль главного возразителя, несомненно, принадлежала старику Паркеру, так огорчившемуся неудачей сына, что он почти задохнулся от обиды.
– Даааа, – протянул Оуэн, опережая толстяка и успокаивающе похлопывая его по плечу, – ну, ничего, у него ещё всё впереди. – Он хихикнул.
– Какого черта, Крис! – Паркер-старший был очень недоволен. – Ни один охотник не может быть настолько уверен в своих силах.
– Верно. Только настоящий.
– Ты знаешь хотя бы одного?
Оуэн запрокинул голову, медленно осушая бокал. Затем, столь же неторопливо и с улыбкой на лице, он обвел взглядом замерших в ожидании его ответа людей и, негромко усмехнувшись, произнес: – Одну минутку, господа.
Все следили, как, на удивление твердой походкой хозяин, поместья направился к одному из столиков, за которым в одиночестве коротал время, не нарушивший строгости своего костюма, элегантно одетый джентльмен. Впрочем, его одиночество было не совсем полным: он был с газетой. В то время как часть мужчин вновь погрузилась в разговоры, другая часть с любопытством продолжала изучать образовавшийся дуэт. Всех очень интересовал тот молодой человек, что при приближении Оуэна, быстро сложил газету и учтиво встал. Никому из собравшихся он не был знаком. Вероятно, его вообще никто не знал, кроме Оуэна. Как любой новичок в старой компании, этот довольно милый джентльмен, чисто выбритый, с аккуратно уложенными черными волосами, в безупречном черном ансамбле из брюк и пиджака, представлял определенный интерес. Прежде всего своей обособленностью. Он приехал сегодня до полудня и, засвидетельствовав свое почтение хозяину усадьбы, ограничился обществом из самого себя. Многие находили это странным, хотя вполне
