багет и поливаю соусом.
Митрич, видимо, идет на запах.
– Что это? – спрашивает.
– «Крок мадмуазель». Попробуйте, – я готова поделиться второй половинкой багета, но Митрич отказывается. А зря!
Митрич снова уходит, а я с удовольствием съедаю свой завтрак с большой чашкой кофе. И головная боль быстро отступает без всяких таблеток.
Свой багет я назвала «Крок мадмуазель», потому что существуют классические «Крок месье» и «Крок мадам». А почему нет «Крок мадмуазель»? Я исправила это недоразумение, и наша мадмуазель пользовалась стабильным спросом.
Вадим на завтрак предпочитал сосиски. Следуя именно его вкусам, в ресторане мы сделали плотный завтрак «Альмань».
Мы с ним познакомились на дне рождения у Егора. Он его праздновал с размахом в одном из ресторанов деда – так уж у нас было принято. Брату тогда исполнилось двадцать три. Он только что закончил юрфак, а Вадим был его однокурсником.
Мне было семнадцать. Я заканчивала школу, и ничего не соображала. Судя по некоторым моим поступкам, я и сейчас не очень хорошо разбираюсь в жизни. Но тогда совсем дело было плохо.
Егор сразу нас представил друг другу. Народу собралось много, и представлял он мне далеко не всех. Егор вообще не отличается манерами, поэтому плюет на всех и вся. Но вот с Вадимом решил познакомить. Потом говорил, что тому я очень понравилась, и он подумал – почему бы нет.
Родился Вадим в Оренбурге. Там до сих пор живет его родня. Я их в первый раз увидела на свадьбе, хотя просила Вадима меня свозить к нему на родину.
– Смотреть там нечего! – отрезал он. – Захолустье!
С момента нашего знакомства мы ни разу ни с кем из его родных не виделась. Вроде, кто-то приезжал в Москву. Но Вадим нас не знакомил.
– Они слишком простые люди. Тебе будет неловко.
Мне становилось неловко не из-за его родственников или места, где он вырос. А из-за таких слов. Я начинала думать, когда успела показать свое отношение к людям, у которых просто меньше денег чем у меня. Вроде, не случалось такого. Я никогда свысока ни к кому не относилась.
В нашей семье за это «отвечают» мама, Егор и Арсения. Дед может поставить на место любого, но он скорее общается с людьми панибратски, чем фамильярно или свысока. Если дед переходит на формальное общение – всё, пиши-пропало! Значит, человек сделал что-то не то. Бабушка, тем более, не позволяет себе унизить человека. В отличие от деда, даже если тот проштрафился.
Оля, моя старшая сестра, росла не неизбалованной, потому что вся балованность досталась родившемуся буквально через два года Егору. Оле мама постоянно что-то поручала, говорила об ее обязанностях по дому, как старшей из детей. И часто оставляла нас на ее попечение.
Как ни странно, постепенно я стала замечать, что именно Вадим, а не я, относится к другим свысока, особенно к обсуживающему персоналу. При этом у него весьма странные принципы: неудобно
