и народа! В Москве вращается восемьдесят процентов всех финансов страны, а сама Москва практически ничего не производит – мы их кормим! И чем они недовольны? И главное: чего они хотят?!
– Они или изменники, или глупцы! – кричит поклонник политического наследия партии кадетов.
Идеи «притянутой за уши» оппозиции мелки и глупы, их словно бы выдумывают на ходу, только «чтобы приятные люди из тусовки могли порадоваться». Все чего-то говорят, лишь бы что-то сказать, «а не то щас лопну», так распирает! Они почему-то считают, что информационное общество – коим они несомненно являются посреди полуаграрной недопромышленной страны – именно этим и обязано заниматься: говорильней ради трепотни. Профессиональные болтуны, трепачи повылезали отовсюду: «Ну, вот опять пришло наше время». И невозможно понять, когда они искренни, а когда валяют дурака. Да и надо ли это понимать?
Ещё немного, и они докажут, что стране не нужна ни промышленность, ни сельское хозяйство, а информацию можно и на хлеб намазывать, и платье из неё сшить. Всё развалим и только говорить будем! Это для них почти работа, а если они попадают на телевидение, то за свою трепотню ещё и хорошие деньги получают. Они в ситуации «слово против слова», слово за слово: один об обворованных (обманутых, обездоленных) пенсионерах – нынче это любимый конёк буквально всех профессиональных говорунов, другой – о развале (или подъёме) промышленности.
Политики-говоруны, чья «политика» собственно и построена только на одних разговорах, породила класс таких же избирателей-говорунов, которых радует, что наше общество возвращается на позиции начала девяностых годов, когда был высок интерес людей к политике и социуму, без которой нельзя перейти на более высокую ступень общественного устройства. Этот интерес был задавлен. Той же болтовнёй и был задавлен. Потому что все говорили, и никто ничего не делал, так что вскоре пришлось бороться за выживание. Обществу стало не до политики. А обществом потребления внушалась мысль, что нет ничего глупее, чем интересоваться политикой, что правильнее и естественнее думать «о семье и своих близких», о сытости собственного желудка. «Политика и парламент меня не интересуют, потому что у меня случилось главное счастье: у меня родился ребёночек!» – визжала с обложки очередная поп-звезда, и её слова, тысячекратно размноженные, воспринимались как моральная норма для огромной страны. Противники потребленцев брезгливо фыркали: «Дети – прекрасно, но противопоставлять заботу о них общественной жизни глупо. Хотя бы потому, что ребёночка мало родить – ему ещё надо выжить в этой стране». Но и они не могли бы объяснить внятно: как участие в говорильне о политике и кандидатах сможет помочь этому несчастному новорожденному? Ведь в их представлениях «участие в политике» означает участие в бесконечных разговорах о ситуации на Кубе, дефолте в Греции, отставке очередного проворовавшегося губернатора.
Один кандидат так и жаловался, дескать, «граждане его не хочут слушать – гражданам
