он не выйдет в море в такую погоду!
– Он непременно будет здесь, – прокричал в ответ отец, а потом согнулся от очередного приступа кашля, которые за последнюю неделю случались все чаще.
– Папа! Это очень опасно. Давай вернемся в деревню. У нас еще достаточно…
Но отец лишь привычным движением рубанул рукой воздух. Достаточно!
Вздохнув, Сесиль поплотнее закуталась в видавшую виды черную шаль. Отец пообещал, что ей придется надеть этот отвратительный наряд в последний раз. Как ей надоело изображать пятидесятилетнюю старуху, в то время как ей едва исполнилось четырнадцать, прятаться день и ночь…
– Вон там! – Отец указал рукой на утлое суденышко, сражавшееся с волнами в попытке приблизиться к берегу.
Сесиль проследила за его рукой. Лодка напоминала ей один из тех хлипких бумажных корабликов, что она мастерила в детстве.
– Mon dieu![1] Мы же не можем плыть на этом!
Но отец либо не услышал ее, либо попросту не захотел отвечать, и вместо этого решительно направился к лодке. Его напряженная спина свидетельствовала о том, что он боролся с очередным приступом кашля.
Сесиль поспешила следом и обняла его за плечи, ставшие совсем костлявыми. Отец вообще худел с ужасающей скоростью, а ведь всего месяц назад был еще крепким и свирепым. Мишеля Бланше нельзя было назвать крупным мужчиной, хотя силой он обладал недюжинной. И вот теперь от него осталась лишь оболочка, да и та с каждым днем становилась все тоньше, но упрямство его никуда не делось. Им следовало остаться на берегу. Ведь ему необходимо лечь в постель.
Сесиль стиснула зубы, когда отец вошел в воду, чтобы ухватиться за борт лодки, потом крикнула:
– Останься здесь! Я ему помогу.
Кивнув, отец тотчас же закашлялся.
Сесиль просунула подол платья между ног и заправила его за лиф, обнажив ноги до середины бедер. При иных обстоятельствах это выглядело бы неприлично, но сейчас никому не было до этого дела.
При ближайшем рассмотрении лодка оказалась еще меньше. Неужто отец лишился рассудка? Двое мужчин, что в ней сидели, были такими громилами, что занимали почти все пространство, но без них не обойтись. Им придется грести, ибо крошечный парус совершенно бессилен перед свирепыми порывами ветра.
Сесиль помогла отцу забраться в лодку, а потом залезла и сама, после того как оттолкнула ее от покрытого галькой берега. Несмотря на предусмотрительно задранный вверх подол, платье промокло насквозь.
Съежившись от холода, Сесиль с отцом устроились на носу лодки, в то время как два великана налегли на весла. Отец что-то вложил в руку девочки, и, опустив глаза, она увидела небольшой кожаный кошель, который он всегда носил с собой.
– Папа, почему…
Отец вложил в ее руку еще и сверток из непромокаемой ткани, который тоже всегда держал при себе. В нем хранились чертежи пистолетов, документы семьи, брачное свидетельство Сесиль,
Боже мой! (
