голову и принялась рассматривать картину, висевшую в токонома[9], грубую подделку под Иттё[10].
Кото был смущен неожиданным вопросом. Заметив это, Йоко произнесла томным голосом:
– Днем здесь жарко, отдохните где-нибудь… И поскорее возвращайтесь. Пожалуйста… Если мне станет хуже, одна в таком месте я буду чувствовать себя беспомощной. Обещаете?
Пробормотав что-то, Кото ушел, громко стуча гэта по веранде.
Небо, чистое и ясное с утра, к обеду стало хмуриться, облака то и дело набегали на солнце, и тогда становилось немного прохладнее. Потом вдруг погода резко изменилась, небо заволокли тучи, и повеяло холодком ранней осени. Дождь то начинал моросить, то прекращался, но вскоре полил не переставая, и в комнате, и без того не очень чистой, стало как-то особенно мрачно и сыро.
Йоко вызвала торговца европейским платьем и галантерейщика из иностранного квартала и накупила уйму дорогих вещей. Деньги быстро таяли, что, естественно, смущало Йоко. Отец ее, известный врач, имел приличный доход, но ничего не смыслил в финансовых делах. Мать все свои таланты отдавала «Женскому христианскому союзу» и совсем не вникала в хозяйство. Таким образом, после смерти родителей Йоко получила в наследство одни лишь долги. И ей, оставшейся с двумя младшими сестрами на руках, приходилось без конца изворачиваться. Только Йоко могла выйти с честью из столь затруднительного положения. Она строго контролировала расходы по дому, учитывая каждую иену, но делала все так умело, что никто и не подозревал об их бедности. Однако сейчас, когда перед ней разложили роскошные товары, так привлекшие ее своей заморской экзотичностью, Йоко забыла обо всем и набросилась на них с жадностью ребенка, увидевшего сласти. От новеньких блестящих золотых монет, только что полученных для нее посыльным в банке, которые позвякивали на самом дне кармана, почти ничего не осталось, но Йоко не могла совладать с собой. На душе у нее стало сумрачно. Такой же сумрачной была погода за окном. Сумеет ли Кото получить билет у Нагаты? Как Нагата, который питает к ней явную неприязнь, отнесется к ее посланцу? Ведь Кото слишком прост и прямолинеен. А вдруг Нагата наболтает Кото о ее прошлом? При этой мысли грусть у Йоко сменилась бесшабашным упрямством. Она велела приготовить ванну и постель, послала за самым лучшим шампанским, выпила и уснула крепким сном.
Спустились сумерки. Пять комнат, которые, по словам горничной, должны были занять к вечеру, оставались свободными. Горничная внесла лампу. Услышав шорох, Йоко проснулась и лениво разглядывала желтый кружок света на закопченном потолке.
На лестнице послышались громкие шаги. Это возвращался Кото, видимо чем-то рассерженный. Он стремительно пересек веранду, но вдруг остановился и крикнул конторщику:
– Закройте ставни… И поживее! В комнате больная… Такой холод, а вы почему-то не распорядились насчет ставней, – последние слова относились к Йоко.
Он с трудом раздвинул плохо открывающиеся сёдзи и, изумленный, замер у входа. Из комнаты на него пахнуло теплом, смешанным с ароматами духов, косметики и вина. При тусклой лампе, едва освещавшей
