что, очевидно, ей слишком жарко. Тогда какой смысл надевать так много одежды, ложась спать?
Уличный фонарь за ее окном освещает комнату ровно настолько, чтобы я мог ее отчетливо видеть. Свет блестит на ее светлых волосах, привлекая мой взгляд и удерживая внимание дольше, чем обычно.
Не знаю почему, но это почти гипнотизирует меня, и я не могу отвести взгляд.
Я подхожу немного ближе, гляжу на нее, лежащую на кровати. Она дышит тихо, и время от времени ее лоб морщится, а затем разглаживается, как будто ей снится что-то непонятное.
У меня чешутся пальцы, и я поддаюсь желанию протянуть руку и вытащить складной нож, который почти все время ношу с собой. Лезвие открывается с тихим звуком, едва слышным в комнате. Серебро лезвия сверкает в лучах света, падающего снаружи, когда я подношу его ближе к горлу Уиллоу, делая это медленно и обдуманно.
Логичнее всего было бы убить ее. Мы можем возиться с камерами, наблюдать за ней и ожидать, когда она облажается и сдаст нас, но было бы намного проще просто перерезать ей горло прямо здесь и сейчас.
Я мог бы разгромить это место, чтобы все выглядело как ограбление. Подобные убийства происходят в Детройте каждый день, особенно в этой части города, и никто, кроме ее семьи и друзей, вероятно, даже не подумал бы о чем-то другом. Это избавило бы Мэлиса от необходимости убивать ее, а Рэнсому не пришлось бы этого видеть.
Я подношу нож ближе к коже, почти касаясь мягкой, бледной плоти ее шеи. Это было бы так просто. Один удар, и она истекла бы кровью в своей постели. Я мог бы ускользнуть, а затем стереть все следы того, что когда-либо был здесь.
Но затем ее губы приоткрываются, она слегка поворачивается в постели и издает тихий вздох. Мой взгляд прикован к нежно-розовому изгибу ее губ – от этого зрелища мой член слегка подергивается в штанах. Во мне поднимается раздражение, возникающее из-за этой краткой вспышки возбуждения, и я подавляю обе реакции, медленно и размеренно дыша. Очевидно, мне придется потом дрочить, раз подобное на меня подействовало.
Я позволяю себе испытывать возбуждение только в определенные дни. Выделяю время для того, чтобы подрочить три раза в неделю, точно так же как нахожу время для стирки или уборки на кухне. В остальное время я этого не чувствую и не позволяю себе этого чувствовать.
Возбуждаться при виде этой девушки необычно и не запланировано, и я это ненавижу. Совершенно точно ненавижу.
То, как ее волосы рассыпаются по подушке, и то, как мой взгляд то и дело возвращается к ее шее и губам, вызывает у меня еще большее желание убить ее. Она отвлекает, она обуза, а у нас нет времени ни на то, ни на другое.
Пальцы крепче сжимают рукоять ножа, и я прищуриваюсь, подталкивая себя сделать это. Перерезать ей горло и покончить с этим. Но я не двигаюсь. Что-то останавливает меня, и через несколько секунд я вздыхаю и убираю нож.
Взгляд еще раз пробегает по телу Уиллоу, а затем я поворачиваюсь к ней спиной.
Убивать
