не знала, чему верить. Особенно теперь, когда они поняли, какой жестокой я могла быть.
Я прижала локоть к ране на боку. Благодаря повышенной способности к регенерации, свойственной всем нашим организмам, она начала затягиваться сама по себе, но при нажатии все еще болела. Эта пронзительная боль помогала мне сосредоточиться на настоящем.
Когда я открыла рот, чтобы коротко озвучить свое согласие, вагон накренился. Рука надавила на бок еще сильнее, и вместо слов из меня вырвался сдавленный писк.
Все четверо сидящих вокруг парней резко застыли. До меня донесся запах феромонов стресса.
Желудок скрутило, и я захлопнула рот. Конечно, мы не могли избегать этой темы вечно.
На мгновение воцарилась тишина, нарушаемая только стуком поезда по рельсам. Затем заговорил Андреас, и его голос был наполнен странной смесью настороженности и беспокойства.
– Что произошло в доме Энгель? Ты не говорила нам, что у тебя тоже появились новые способности.
Вместо того чтобы выдержать его взгляд, я опустила подбородок на колени и уставилась на исцарапанный пол.
– Раньше… такое было лишь однажды. Я не хотела верить, что это повторится.
Закрыв глаза, я добавила:
– Я вообще не хотела верить, что способна на такое.
Я не хотела, чтобы парни поняли, что во мне таилось что-то настолько ужасное. Вот и все.
Раздался шорох – Доминик плотнее закутался в парку и глубоко вдохнул прохладный вечерний воздух.
– Не похоже, что ты их просто убила, – отважился он.
У меня перехватило горло, но я не видела смысла лгать.
Они все видели. Я вполне могла выложить все прямо сейчас, и пусть они выскажут все, что хотят.
Мой голос прозвучал хрипло.
– Сила цепляется за любое место, которому она может причинить боль. Как будто она питается тем, что перед смертью причиняет людям как можно больше страданий.
– Этот крик, – сказал Джейкоб, стуча по полу. – Прямо как у банши.
– Что? – спросил Зиан.
Я почувствовала злобный взгляд Джейкоба, даже не открывая глаз.
– Разве ты не помнишь ту огромную книгу по мифологии, которую мы все вместе читали в детстве? Ту, которую любил Гриффин.
На последних словах, когда он упомянул своего близнеца, его голос стал немного грубоватым. Моя рука сама собой потянулась к кулону с кошкой и клубком, который подарил мне Гриффин.
Это единственное, что у нас от него осталось.
Правда, я не могла сжимать его слишком сильно – не могла щелкать деталями, как делала раньше, когда чувствовала напряжение. Я сломала его во время последней ссоры с Джейкобом, и самостоятельно он смог починить его лишь частично.
Когда я снова вернулась из своих мыслей в темный вагон, Доминик склонил голову набок.
– Кажется, банши кричали, предупреждая о приближении смерти?
