планками на пиджаке. – Мне она ни к чему.
– Жаль, что я на вашей дочери не женат, – пошутил штурман. – Она тоже на фронте была?
Вопрос вызвал шквал возмущённых реплик среди ветеранов.
– Каков наглец, а ещё лётчик! – выкрикнул кто-то.
– Вот она, какова наша смена!
– Его бы в окопах заставить посидеть!
– Милицию нужно вызвать!
Фронтовики дружно набросились на Ипатьева, заодно досталось и всей современной молодёжи.
А он вспомнил отца, и подумалось ему, что будь он живой, неужели вот так же шумел бы в этой очереди? И так горько на душе стало. И он сказал с обидой в голосе, с какими-то отчаянными нотами:
– Вот он дочери что-то берет, другой – сыну. А я такой же сын фронтовика, только две недели до Победы не дожившего. За что же меня в милицию?
И вдруг тихо стало в очереди. Он повернулся, чтобы уйти, но его окликнули:
– Подожди, лётчик. На каком фронте отец воевал?
– Не знаю. Я не помню его. Он погиб, когда я родился. Штурмовиком был.
Те, кто только что ругали его, начали сочувствовать.
– Да, долго ещё эта война нам отрыгаться будет.
– Я танкистом был. Без штурмовиков было бы совсем худо.
– Каждый мог там остаться.
– А ты бельё-то возьми, – протиснулся к нему дед, минуту назад предлагавший вызвать милицию. – И-эх, за что воевали!..
– Пусть берёт, чего мудрить.
– Выдайте, девушка.
– Проходи без очереди. – Его протолкнули к прилавку.
– Не положено, – упёрлась продавец. – У меня список.
Но деды не думали сдаваться. Вызвали заведующего секцией и подняли такой гвалт, что та приказала продать один комплект «этому лётчику». Через несколько минут смущённый и даже вспотевший Ипатьев вышел из магазина с увесистым пакетом. Он думал, что старые люди, хотя и ворчливые, но всё же добрые, отзывчивые и справедливые, ну, что ворчливые, так это от неустроенной жизни в стране. От дефицита на всё и вся. И вспомнилось горькое: «За что воевали?».
Но, тем не менее, жизнь продолжалась.
С шести вечера до шести утра экипаж Васина находился в резерве. Пройдя медицинский контроль, все собрались в штурманской комнате. Это специальное помещение с картами во всю стену, маршрутами, схемами полётов. Тут экипажи проходят предполётную подготовку. А заодно узнают и свежие новости, которые доходят сюда быстрее любых официальных телеграмм. Например, в Ташкенте загорелся самолёт прямо у телескопического трапа во время заправки. Экипаж из Бронска в это время был неподалёку и всё видел. А через три часа он был уже в Бронске и рассказывал коллегам о происшествии. Так новость распространялась по всему Союзу. И только на второй или третий день появлялась официальная радиограмма из МГА с засекреченной информацией о происшедшем.
На стенах штурманской комнаты
