о главной особенности Тюркского каганата, который состоял из двух взаимосвязанных частей – кочевой и оседлой, поселений и степей. Придет время, и монголы снова совместят эти, казалось бы несовместимые, элементы культуры и быта в своих улусах[6]. Но первым на этом пути стал Тюркский каганат. Именно во времена Тюркского каганата кочевые племена окончательно осознали все те блага, которые может приносить власть над оседлым платежеспособным населением. Кочевники поняли, что эпизодические набеги оседлых жителей приносят гораздо меньше выгод по сравнению с данью, выплачиваемой регулярно на протяжении многих лет. Как говорят казахи: «Если зарежешь овцу, то на приплод от нее не рассчитывай».
Тюргешский каганат
Танская власть оказалась гораздо хуже власти тюркских каганов. Каганы не были идеальными правителями, но все же они не стремились выжать своих подданных досуха, а китайцы вели себя с покоренными народами именно так. Старинная китайская пословица гласит, что «когда император всем доволен, то и народ счастлив», но то, что император сыт, еще не означает, что сыты его подданные. Налоговая политика Танской империи была рассчитана таким образом, чтобы оставлять «невежественным дикарям», к которым относилось большинство покоренных народов, ровно столько, сколько нужно для поддержания жизни. Непосильное налоговое бремя сопровождалось военной и трудовой повинностями – одним приходилось участвовать в бесконечных завоевательных походах империи, а другим – трудиться на земляных и строительных работах. Отдельным угнетающим фактором было презрительное отношение китайцев к «дикарям». Тюрки, еще вчера считавшиеся элитой в своем государстве, весьма болезненно переживали подобное унижение.
В 679 году, практически одновременно, восстали кочевники в Монголии и Семиречье. Костяк восстания составляли тюргеши, входившие в крупный племенной союз дулу. Тюргеши делились на кара-тюргешей («черных тюргешей») и сара-тюргешей («желтых тюргешей»). Восстание в Монголии, в конечном итоге подавленное китайцами, позволило победить повстанцам в Семиречье. В 699 году тюргешский вождь Ушлик (Уч-элиг) сверг китайского наместника, захватив столицу западных тюрков Суяб, и отправил танскому императору послание с требованием признать его каганом.
Для китайцев, и в особенности для императоров, важное значение имело сохранение своего достоинства и уважения в глазах окружающих. Это соответствовало китайским представлениям о поддержании баланса и гармонии общественных отношений. Если вождь готов был признавать себя «недостойным сыном великого Сына Неба»[7] и послать ему дары, которые можно истолковать как дань, то император десять раз подумает о том, во что ему обойдется приведение к покорности окраинных «дикарей» и долго ли просуществует эта покорность.
Помимо даров в танскую столицу Чанъань был отправлен в качестве «почетного гостя» (то есть – заложника) один из сыновей Ушлика. О том, что отношения Ушлика с танским двором были хорошими, можно судить хотя бы по тому, что
Улус – сложное понятие, значение которого варьирует от «государства» до «поселения». Распространено как у монголов, так и у тюрков.
Сын Неба – один из титулов китайских правителей.
