глаз бег.
Я счастлива сегодня – ты прекрасен,
идешь навстречу. Лучезарный свет
сияет над тобой, и смысл мне ясен:
ты всей душой несешь мне свой привет.
Ты ждешь стихи? Так подожди, мой милый,
еще чуть-чуть, я скоро допишу.
И ты, конечно, наберешься силы,
но о любви не говори, прошу…
1992
Воля – силушка
Стареет все железо в автоматах.
А человек? Он сложный автомат.
И, если мощь его измерить в ваттах,
перегорит он: спорт поставит мат.
Тоскливо мне и нет в движенье воли.
Была спортсменка – боли по годам,
и думаю я: «Сколько в боли соли?
Зачем бежала долго и когда»?
А почему? Все хорошо, но в меру,
чем чаще ноги бегали быстрей,
тем больше вы истерли ноги, сферы,
с годами все и кажется больней.
Вот и любовь – износ необратимый,
здоровья чахнет часто от любви,
пусть человек годами был любимый,
но и ему здоровье скажет: «Фи».
А где моя вина перед здоровьем?
Конкретно я? Так, где моя вина?
Я промолчу, но есть одно подспорье:
то воля, воля – силушка моя!
Всегда все непонятное пугает,
еще не боль, не старость, сорок лет.
Здоровье свои перышки листает,
я стройная и мощная – атлет.
1992
Электричка
Вновь электричка. Повороты
судьбы людей, дорог, речей.
Жизнь набирает обороты.
А ты, мой друг, сегодня чей?
Снега, дома, движенье в окнах
сквозь запотевшее стекло,
и говор твой, и чьи-то догмы,
и много лет уж утекло.
Стекло зачем-то отпотело,
и лужи тающих снегов,
кому до чувств-то наших дело,
и до вязанья веков?
Все очевидно, даже просто,
флюиды брошенной любви
давным-давно вошли в наросты
былых терзаний на крови.
Любви, крови, снега, метели.
Обилие капель на окне.
Мы чувства разумом одели
и не сожгли их на огне.
И все прошло, тебя любила,
страдала, мучилась. Ушло.
Ты в электричке. Нет – кадило.
Не венчаны. Любовь? Прошло.
1992
***
Ветер очень сильный, словно пел он,
наклонил все веточки к стволам,
рассыпал семян созвездья спелых,
создавал в лесу шумящий гам.
Семена с испуга покидали
кисти отцветающих
