в ближайшую химическую лабораторию и не украсть там цианистый калий?
Слова прозвучали жестоко и цинично – возможно, постороннему человеку было бы сложно понять, какая боль под ними скрыта.
– Неважно, что я думаю, – говорит Шон. – Это все теория. Где факты?
Уголки его губ поднимаются вверх, но улыбка похожа на гримасу, взгляд пылает. Мне становится не по себе. Возможно, так чувствует себя человек, находящийся неподалеку от действующего вулкана, когда начинает трястись земля и вот-вот должно произойти извержение.
Что с ним происходит? Зачем он требует от меня доказательств?
Я в растерянности и недоумении смотрю на Шона, чувствую, как начинают трястись руки, дрожать губы.
Чего я ожидала? Понимания? Неужели хотела помочь?
Взгляд Шона смягчается.
– Два дня назад такие вопросы задавал мне Оулдман, – произносит он.
Осознание услышанного отражается тупой болью в груди.
Значит, Шон понял раньше меня, что произошло на самом деле… А отец Макса не поверил ему. Не может такого быть! Он умный человек и всегда поступает по совести. Возможно, этому есть какое-то объяснение?
Я искоса смотрю на Шона, представляя его реакцию на такое наплевательское отношение к смерти его сестры. Это и меня могло бы вывести из себя, хотя я гораздо сдержаннее Шона в плане проявления негативных эмоций и агрессии.
– Возможно, к человеку, который не являлся регулярным посетителем детской комнаты полиции, он прислушается лучше, – произносит он, и, скривив губы, добавляет: – Ну, или к будущей невестке.
Последние слова он произносит с особым презрением. Да и когда он успел подумать о нашей с Максом свадьбе, если даже я об этом еще ни разу не задумывалась?
– Что? – переспрашиваю я, надеясь, что ослышалась.
– Что? – произносит он с невинным выражением лица.
Вздохнув, уставшая от его выходок, я откидываюсь на спинку дивана.
– Значит, ему нужны доказательства, – рассуждаю я вслух. – Хорошо! Они будут.
Я поворачиваюсь к Уайту всем корпусом, полная решимости.
– Мы выясним, что произошло в тот день на самом деле.
Мне необходима его помощь, потому что он жил под одной крышей с Евой, видел ее каждый день, имел возможность наблюдать за ее поведением. Шон учится на психологическом факультете: если раньше он умел видеть людей насквозь, замечая их слабости и особенности характера, то сейчас владеет этой техникой в совершенстве. У Уайта ужасный характер, он не считается с чужим мнением и плюет с высокой башни на общественные правила и стереотипы, прямолинеен и иногда груб, но, несмотря на это, когда нужно, может прекрасно сойтись с человеком. Помимо этого… Шон видит то, чего не замечают другие: например, детали, которые на первый взгляд могут показаться незначительными, а еще владеет дедукцией. Когда придет время, он сможет определить убийцу.
Уайт подносит бокал коньяка к губам, игнорируя мои слова, его взгляд – отстраненный
