про себя майор. Окажись Фишер на атолле, когда высадились коммандос, его бы наверняка убили вместе с остальными.
Они оставили охранника наедине с угрызениями совести и заблокированным телепортером. Коллеги из Бюро криминальных расследований допросят его и передадут по инстанциям. Адвокаты красоток вряд ли заинтересуются убитыми пенсионерами, но за покушение на частную жизнь клиенток спросят с охранника по полной. Полицейские шли по пляжу, волны выносили на берег крошки расколотых раковин, окрашивая песок в розовые и перламутровые тона.
– Хорошая работа, Ми-Ча, – похвалил Артем. – Но об убийцах мы так ничего и не узнали. Что нового насчет портов, Бабу?
– Готов список всех телепортаций за неделю на площади пять тысяч километров, с упором на укромные места, где можно спрятать яхту. Даже посреди Тихого океана их оказалась чертова прорва!
– Мы сократим твой список, сопоставив его с реестром всех лиц из раздела «Связь с манифестами террористов».
– С какой целью? – удивился Бабу.
– Нам нужны те, кто выступает за независимость всех сортов, и националисты, так или иначе ставящие под сомнение принципы Всемирной Организации Перемещений и Конституцию 2058 года.
– В чем мы их подозреваем?
– Я нашел книгу в спальне супругов Вельт, в ящике прикроватной тумбочки, – с секундной задержкой пояснил майор. – Труд Оссиана «Право крови».
Ми-Ча сделала большие глаза, поскольку впервые слышала это название, Бабу же удивленно присвистнул.
– «Право крови»… Непростой литературой увлекались наши пенсионеры.
– Может, и меня просветите? – буркнула Ми-Ча.
– Этот, с позволения сказать, трактат запрещен цензурой. Можешь себе представить опус вроде «Майн кампф»? Учебник, защищающий идеологию, способную поставить под сомнение любую организацию современного мира.
– Думаешь, мы имеем дело с террористами? – спросил Бабу. – Безобидные немецкие старички на самом деле тайные наци или вроде того?
Ми-Ча мало что поняла. «Майн кампф», нацисты и прочая лабуда – все эти слова ни о чем ей не говорили. Она отошла в тень пальмы, боясь сгореть, на таком адском солнце никакие слои тонального крема не спасут.
– Нужно все сопоставить и не торопиться, – сказал Артем. – Кроме книги, ничто не позволяет заподозрить в немцах активистов любого из движений. Ни на атолле, ни в пунктах перемещений.
– А вот это?
– Что – это?
Они подошли к трупу немецкой овчарки, и Бабу кивнул, указав подбородком на ствол дерева с вырезанными на коре пальмы маленькими буквами: питчипой[8].
Майор коснулся ладонью ствола и понял, что надпись сделали максимум два-три часа назад.
– Питчипой… Можешь предположить, что это значит, Бабу?
Сенегалец не только знал, но и отдавал себе отчет в том, что вытекает из мрачной находки. Он собирался ответить, но его опередила Ми-Ча:
– Эй,
Питчипой – воображаемое место, куда, как верили перемещенные евреи во Франции, их депортируют, в то время как их отправляли в лагерь Дранси, чтобы потом переправить в Освенцим.
