Дмитрий пошел туда, где суетящихся было больше всего. До свидетелей – парочка гражданских, мнущихся в стороне под присмотром сержанта, не могла быть никем иным – время еще дойдет.
«Следы, если они и были, искать бесполезно. Все затоптали».
На стекле, конечно, следов не оставалось, но между ними и кряжем протянулась широкая полоса обычного песка, которую как раз сейчас затаптывали. Впрочем, если убийца нес жертву сверху, то следы могли остаться там. Если нес.
«Зачем нести до воды? Мог просто скинуть с кряжа».
Кивая знакомым, он прошел через оцепление, и кто-то тут же услужливо подсветил фонариком. Сразу стало ясно, что на бытовуху Дмитрий надеялся зря.
Женщина лежала на самой полосе прибоя, на стекляшках. Темноволосая, хрупкая и тонкая, как китайская фарфоровая статуэтка. Ее разложили крестом, и в лунном свете казалось, что она парит над стеклом, раскинув руки. Плечи, грудь и лицо покрывали многочисленные раны, складывающиеся в странные символы, а живот был вскрыт. Дмитрий уловил движение, наклонился ближе и невольно сглотнул: во внутренностях уже копошились мелкие цветные крабики.
С радостью уступив место фотографу, он под блеск вспышек подошел к столику, на котором разложил свой чемоданчик эксперт. Нет, два эксперта. Рядом с Сергеем Шабалиным, старшим судмедэкспертом отдела, над столиком склонилась Ольга. Услышав шаги, она подняла на Дмитрия мертвенно-бледное лицо. Глаза ее в полумраке казались почти черными, и на миг Дмитрию показалось, что на него смотрит не Оленька Эйвазова, а та женщина, которую сейчас фотографировали на стеклянном ложе.
Он тряхнул головой, зарекаясь пить. Покажется же. Хотя Ольга и убитая действительно были похожи: темноволосые, хрупкие. Впрочем, убитая выглядела не столько хрупкой, сколько истощенной.
– Когда ее убили?
– Сутки-двое, – ответил Шабалин, выпрямляясь. – Точнее скажет только патологоанатом. Оленька, милая, будь добра, сними пальчики.
Дмитрия чуть не передернуло: сорокалетний мужик, а чуть не сюсюкает. «Оленька», «милая»… Новенькую отправил снимать отпечатки пальцев, а сам тоже бледный как смерть, даже пот пробил, и это на морском-то ветерке. Дмитрий знал, что не прав, что это несправедливо. Что старший судмедэксперт просто обучает новенькую, что он просто вежливый, что его небось тоже выдернули из постели или из шалмана…
«Хотя нет, он же не пьет».
В общем, не любить Шабалина было не за что. Кроме как за «милую» и за «Оленьку».
Ольга, подхватив сумочку, прошла мимо, оставив шлейф легких сухих духов. Проходя, едва заметно поморщилась, и Дмитрий внезапно сообразил, как от него сейчас должно нести выпивкой и шалманным прокуренным воздухом.
«Черт».
– Еще что-нибудь узнать успели?
Для полноценного анализа времени у экспертов не было, но порой и беглый взгляд
