и немного застоявшаяся вода потекла ручейком. Когда жидкости набралось достаточно, графиня плеснула ею себе в лицо. Она делала это снова и снова до тех пор, пока не стало совсем холодно. Мария подняла голову и открыла глаза. И это стало её ошибкой, потому что она едва не упала на ровном месте.
Графиня не причисляла себя к барышням, которых легко смутить и уж тем более напугать. Однако подкравшаяся воспитанница сумела её впечатлить. Мазнув взглядом по собственному отражению и убедившись, что ничего в нём не выдаёт того мимолётного смятения, Мария стала стряхивать капельки воды с рук.
– Не спится? – невозмутимо поинтересовалась она, прекрасно зная, что девочкам запрещено покидать постели до утра.
Позади раздалось медленное шарканье обуви, за которым последовало неясное бормотание.
Мария вновь посмотрела в зеркало. В темноте она увидела лишь сгорбленный силуэт – расплывчатое видение…
– Я не хотела… одна… Вместе… должны вместе. – Лепетание напоминало речи какого-нибудь безумца. Слова без смысла. Однако графиня продолжала вслушиваться. – Не так. Всё не так! Я бы никогда… одна…
– Конечно, ты не хотела, – как можно мягче произнесла Мария, решив подыграть чем-то глубоко расстроенной девочке.
Оборачиваться графиня не торопилась: любое необдуманное движение могло вспугнуть и без того испуганного ребёнка.
– Я тебе верю.
– В-верите? – прозвучало над самым ухом у графини.
Мария почувствовала, что за спиной больше никого нет. Вцепившись в край раковины, она повернулась назад и осмотрела каждый угол, насколько позволяло освещение.
Графиня охнула: хладная рука с невиданной силой сдавила запястье. Она пыталась заставить тело двигаться, но оно будто закоченело. Глянув в сторону, Мария позабыла обо всём на свете.
– Расскажите… расскажите им всем. – Гримаса страданий исказила гниющее лицо, лишь отдалённо напоминающее человеческое. – Неправильно… Вместе… Должны были сделать…
Графиня смогла выдавить из себя одно-единственное:
– Что?
Горькая. Самая горькая улыбка, которую Мария видела, растеклась по чёрным губам. Стеклянные голубые глаза бегали по телу графини: от макушки до носков туфель. Девочка отпустила её руку, приподнялась на цыпочки и потянулась к волосам.
– Сгореть, – выдохнула она. Погладив графиню по голове, пальцы девочки, пахнущие землёй после обильного дождя, скользнули к тонкой шее и остановились на трепещущей жилке. – Но ОН смотрел… пока сгорала только я…
– Что с вами? – Сухая рука мадам Штольц контрастом легла на вспотевший лоб графини Ельской. – Вы слышите меня, сударыня?
И Мария слышала, однако совершенно не понимала, когда женщина успела войти и куда подевалась девочка.
