ночи встали на якорь. Наверное, метрах в шестидесяти от пристани. Я был на палубе один, смотрю – на носу стоит мальчик, маленький мальчик. Силуэт на фоне лунного света, отраженного с поверхности моря.
Я застыл. Уставился на мальчишку. Моргнул, но мальчик никуда не делся. Мальчик? Откуда? Я подошел к нему и сказал: «Привет». Но мальчик не отозвался. Я спросил его: «Где твой папа, на борту?» Мальчишка поднял глаза. Не на меня, а просто так, в никуда. И тут он заговорил. Внятным голосом, только губы не шевелятся, говорит мне: «Лото Вати». Но… на привидений из кино тот мальчик похож не был, никакой не прозрачный, и в воздухе не зависает, ничего такого. Ха-ха! Нет-нет! Просто насквозь промокший грустный мальчик, потерявшийся ночью.
Вот я и думаю, как мальчик мог ночью забраться на яхту? А раз он не мог попасть сюда вечером, значит, он наверняка был здесь все это время! Может, кто-то из экипажа тайком провел сюда своего сына? Нанимали часто безработных рыбаков, нас таких много. Платили только под конец круиза, никаких авансов, банков тоже не было, домой деньги не отошлешь. А детей куда девать? Вот я и думаю: может, кому-то не с кем было оставить ребенка и он провез его с собой и спрятал на борту? Не знаю.
В общем, я видел, что он стоит у самого края и почему-то расстроен, и понимал, что надо его увести.
Я протянул ему руку. Мальчик стоит не шелохнувшись и не смотрит на меня. «Лото», – зову я его. А он манящим нежным голосом напевает. «Лото, малыш, возьми меня за руку, ладно?» Я шагнул к нему.
Мы стояли у самого бортика. Я буквально на секунду глянул вниз, чтобы не оступиться. Поднимаю глаза – И ЧТО Я ВИЖУ? Мальчишки след простыл!
Я подбегаю к бортику, смотрю вниз. Ничего!
Я уже в панике. До смерти испугался. Куда мальчишка подевался? По молодости я не знал, куда бежать, перебудил весь экипаж и все спрашивал: кто провел на борт ребенка? Мальчика по имени Лото Вати?
В экипаже надо мной только посмеялись. Померещится же. Может, рядом с моей койкой утечка газа. Тут в кубрик спускается капитан и узнаёт, что случилось.
Я с Мальты. Знаю мальтийский и английский с итальянским. Чуть-чуть испанский, немного турецкий. Но по-польски я не говорю. А капитан знает польский. И говорит мне: «„Лодоватэ“ – это на польском. И это не имя. Это значит „холодина“».
Трина Кини выдержала паузу и продолжала:
Эта история переросла в городскую легенду. Ее пересказывали в оккультных журналах и за посиделками у костра. С Кларками связался один журналист, искушенный делец, и убедил их, что сможет написать об этом книгу.
Те согласились и заключили с ним контракт на публикацию, но для книги не хватало материалов. Кто-то утверждал, что видел мальчика, погибшего мальчика, слышал непонятные звуки и странные запахи. Зловеще, конечно, но сюжет из этого как-то не клеится. Поэтому однажды вечером Кларки с журналистом заселились в лондонский отель, напились и состряпали историю что надо.
Согласно новой версии, Анжелика Ларкос была матерью
