style="font-size:15px;"> – Из Лáвелы, – сказала я.
– Тоже из верхушек, кабыть. Бывала там ужо?
– Когда мне было два года, мы жили там какое-то время. Больше не была.
Старуха дочистила яйцо и откусила. Показался посеревший желток, запах быстро накрыл плацкарт и забился в нос. Свободной рукой она подцепила половинку помидора и надкусила свежий плод. Красный сок побежал по морщинистой руке.
– Ух, все запатрала, – сказала старуха, вытирая руку о салфетку. – В Лавеле бывала, как не бывать, все рядом. Как деревня-то появилась, слыхала?
– Нет.
– Жил там народ – чудь. Была у них девица, Ла звать. Ковды князь новгородский пришел чудь гнать, Ла собрала отряд и повела на князя с евонна воинами. Ударило войско князя по чуди и перебило всех. Уж после битвы идет Ла к крёжу у самой реки, смотрит вниз и видит, как по реке покойников несет, и крови столь, что воды не видать. Прибило покойников к самому крёжу, где стояла Ла. Там шибко крутой поворот река делат, а течение слабое-слабое, что покойников не унести дале, остались они у самого подножья. Ла смотрела на свой отряд мертвецов да кляла князя с евонна воинами. А князю по нраву пришлась своеносная чудская девица, пошто в честь Ла, что вела, и назвали местечко Лавела.
– Я думала, Лавела – это что-то с одного из финно-угорских языков, нет? Мы в универе учим финский. Там все ударения на первый слог, как у Лавелы.
Старушка молчала, снова набивая рот. Может, не расслышала, может, не поняла мой вопрос, а может, просто есть так хотела. Я раскрыла книгу Айрис Мердок и начала читать, но сосредоточиться не могла, смысл повествования ускользал от меня. Лавела, Лавела. Конечно, я ничего не помнила о нашей жизни в деревне. Мама почти о ней не говорила, только сказки какие-то рассказывала, я не понимала, что из этого правда, а что нет. В интернете о Лавеле информации тоже почти не было. Из Википедии я узнала, что Лавела – это умирающая деревня с населением всего сорок шесть человек. Кроме Википедии Лавелу описал Пришвин, который побывал в ней сто лет назад, – дом к дому у самой воды, на домах деревянные коньки, пахнет дымом, но звуков нет совсем, даже собаки не лают. Видимо, никогда там много народу и не жило.
За окном как в быстрой перемотке мелькали смазанные кадры лесов и деревень. Мы мчались все дальше от Белого моря, в глубь области, к самой границе с Коми.
– А что такое верхушки? – спросила я старушку. – Вы сказали, что моя бабушка из верхушек.
– С верховья Пинеги.
– Сура тоже в верховье?
– Да-а… – протянула она. – Река-то у нас длинная. Много ведь она повидала. Да мы много на ней повидали. Мужа моего его собственный батя водяному чертику посулил. Должен он был в жонки чертикову дочь взять, а он меня выбрал. Потом долго ишо долг отдавали.
Она пожевала, бросила на меня хитрый взгляд, будто проверяя мою реакцию, и продолжила:
