крестьянской психологии. Не таланты, гении работали над этим, определяя величайшую косность мысли, включенной в медленный ритм смен времен года. Шолохову удалось показать реального крестьянина-казака во всей сложности его семейных отношений, показать… в изменении психологии, коренном пересоздании всей системы»[7].
Герои Шолохова – это люди, характеры и мировоззрение которых являются порождением своей эпохи. Каждый из персонажей романа наделен писателем неповторимой судьбой, в которой есть разные обстоятельства и поступки, далеко не всегда свидетельствующие о проявлении лучших человеческих качеств. Это – живые люди, подвластные страстям, порокам и заблуждениям. Шолохов вовсе не склонен скрывать их недостатки и прегрешения. Однако каждому из своих героев писатель дает возможность хотя бы однажды выразить в поступке, действии или суждении сокровенные качества своей натуры. Каким же необыкновенным обаянием повеет тогда от любого человека, кто бы он ни был!
Особую роль и в жанровом (эпическом), и в сюжетно-композиционном развитии повествования в «Тихом Доне» имеет первая глава романа. В целом в структуре произведения она играет роль своеобразного пролога, содержащего в свернутом виде предвестье не только центральных линий сюжета, но и предсказание его жанровой сущности – обозначение его эпической природы. Трагическая история пращура мелеховского рода Прокофия Мелехова, возвратившегося в хутор с Русско-турецкой войны с женой-турчанкой, ее гибель, несмотря на защиту мужа, от рук однохуторян выглядит своеобразным поэтическим сказанием, символом страстного любовного романа Григория Мелехова и Аксиньи Астаховой, лежащего в основе эпического повествования в «Тихом Доне». В первой главе любовное чувство Прокофия Мелехова выглядит чудесным, кажется небывалым для земляков проявлением душевных качеств лишь на первый взгляд обыкновенного казака: «Гутарили про него по хутору чудно́е. Ребятишки, пасшие за прогоном телят, рассказывали, будто видели они, как Прокофий вечерами, когда вянут зори, на руках носил жену до Татарского ажник кургана. Сажал ее там на макушке кургана, спиной к источенному столетиями ноздреватому камню, садился с ней рядом, и так подолгу глядели они в степь. Глядели до тех пор, пока истухала заря, а потом Прокофий кутал жену в зипун и на руках относил домой. Хутор терялся в догадках, подыскивая объяснение таким диковинным поступкам»[8].
При всей вроде бы максимальной сжатости истории Прокофия Мелехова она содержит в себе глубинные смысловые мотивы, отчетливо перекликающиеся с зигзагами судьбы его внука Григория. Любовь Григория Мелехова к Аксинье в начале «Тихого Дона», в его первой книге, хотя и начинается со всей искренностью и страстью, еще не обладает той степенью жизненной силы, которая была как бы завещана ему дедом. Когда их отношения столкнулись с устоями патриархальной семьи, Григорий предпочел их не нарушать. «Надумал я, давай с тобой прикончим… эту историю»
Ш к л о в с к и й В.Б. О Шолохове // ГЛМ. Ф. 211, оп. 10/71. Л. 3.
Ш о л о х о в М. А. Собр. соч.: в 8 т. Т. 1. М.: Худ. лит., 1985. С. 14.
