миров. Так что вернёшься. Только боюсь, все мировые проёмы заблокированы в экстренном порядке.
– Я понятия не имею, как нужно заметать следы, – призналась я, тяжело вздохнув. Глянула ещё раз в окно и села на подлокотник стоящего рядом кресла. – Всё, что произошло, было случайностью.
– Да уж… – протянула Лана и тоже примостилась на подлокотник другого кресла. – Проблема.
– Как же быть? – я надеялась, что она что-то придумает.
– Даже не знаю, – она пожала плечами, задумчиво глядя в пол, словно искала там подсказку. – Для начала можешь пожить со мной в комнате, а дальше видно будет.
– А меня не найдут? – мне было тревожно.
– Не должны. Даже если почуют след, то вряд ли вломятся сюда ещё раз. Решат, что это фантомные пути.
– А твои сёстры меня не выдадут? – напряглась я и кивнула в сторону лестницы.
– Сёстры? – Лана сильно удивилась. – Ах, эти? Они мне не сёстры. Мы живём вместе. У кого-то, как у меня, нет родителей, а кто-то приехал в столицу на заработки, или на учёбу.
– Так это общежитие? – я изумлённо обвела взглядом шикарный холл. – Ни за что не подумала бы.
– Не знаю что такое общежитие, – заметила Лана.
Я не стала разъяснять и лишь махнула рукой.
– Спрячь меня на время, а потом придумаем, как вернуть меня домой без стирания памяти, – попросила я.
– Пошли! – Она встала и направилась к лестнице. – Только сними обувь, чтобы не было слышно твоих шагов.
Я на ходу скинула босоножки и, держа их в руках, крадучись, пошла за Ланой.
Мы миновали второй этаж и поднялись на третий. Здесь не было окон, и просторный коридор освещался летающими в воздухе свечами. Я насчитала десять дверей. Лана подвела меня к одной из них и раскрыла, приглашая войти.
Я сделала шаг. Она резко подставила вперёд меня свой чети, и мне показалось, что я буквально ввалилась внутрь него.
Солнечный свет лился сквозь воздушные развивающиеся на ветру занавеси, наполняя пространство ощущением свободы и безопасности. Но подоконнике раскинулся лопухастый цветок, гордо восседая поверх земли в большом горшке. Окна открыты настежь и уличный шум, не просясь, врывался внутрь. У стены широкая кровать с нагромождением подушек. Большое стеганое одеяло из лоскутов выглядело по-домашнему уютно. В углу – высокое зеркало на ножках. У окна – низенький столик и плетёное кресло со свешивающимся с подлокотника клетчатым пледом.
– Как же у тебя хорошо! – я осталась довольна обстановкой. – А по тебе и не скажешь, что в твоей комнате так уютно!
– То есть? – Лана напряглась. – Что ты имеешь ввиду? Как это «по мне и не скажешь»?
Я замялась и ответила не сразу, придумывая, как сгладить оплошность.
– Просто ты такая… колоритная… – я запнулась. – У нас таких называют эмо.
– Что ещё за «эмо», – она требовала разъяснений.
– Это группа молодых людей, предпочитающих выделяться из общества. Как ты,
