и мистер Марвин обязался лично проследить за тем, чтобы все они были в точности выполнены. Поскольку у тебя, дорогая моя дочь, нет родственников, к коим ты могла бы обратиться, я посоветовал бы тебе призвать на помощь верного друга, который мог бы или временно поселиться в нашем доме, или приходить еженощно, чтобы помогать присматривать за мной, или же обретаться где-нибудь поблизости, дабы являться по первому твоему зову. Друг этот может быть как мужчиной, так и женщиной, но так или иначе нужен второй человек у моего ложа, который был бы противоположного пола. Уразумей, что самая суть моего желания состоит именно в том, чтобы рядом со мной всегда бодрствовали, проявляя на пользу мне свою природу, разум мужской и разум женский. Еще раз, моя дорогая Маргарет, хочу подчеркнуть, что за мной необходимо вести самое пристальное наблюдение и на основании увиденного строить последовательные умозаключения, пускай сколь угодно странные. Если вдруг со мной приключится тяжелая болезнь или несчастный случай, произойдет это по причинам далеко не обыденным, и я настоятельно прошу тебя ни на миг не терять бдительности.
Ни один предмет в моей комнате – я говорю о древних артефактах – нельзя переставлять на другое место или передвигать даже на дюйм ни при каких условиях. Они расставлены строго определенным образом по особой причине и с особой целью, и любое их перемещение нарушит мои планы.
Если тебе понадобятся деньги или совет по какому-либо вопросу, мистер Марвин выполнит все твои пожелания в соответствии с моими подробными распоряжениями.
Абель Трелони».
Дабы не выдать своих чувств, я перечитал письмо еще раз, прежде чем заговорить. В качестве друга, упомянутого в послании, мисс Трелони вполне могла выбрать меня. Все основания для такой надежды имелись: ведь именно ко мне она обратилась за помощью в первую минуту смятения и тревоги. Но любовь всегда склонна сомневаться, и я боялся ошибиться. Мысли с быстротой молнии замелькали в моей голове, и уже через несколько секунд я знал, как мне поступить. Не следует напрашиваться на роль верного друга, к чьему содействию ее отец советовал прибегнуть, но нельзя и умалять значение просительного взгляда, который мисс Трелони бросила на меня, вручая письмо. В конце концов, когда ей понадобилась помощь, она послала не за кем-нибудь, а за мной – практически незнакомым человеком, с которым лишь раз виделась на балу да раз общалась на короткой речной прогулке. Но разве не унизительно для нее будет просить меня дважды? Унизить ее? О нет! От этого я ее избавлю, ибо в том, чтобы отвергнуть мое предложение, нет ничего унизительного. Поэтому, возвращая ей письмо, я сказал:
– Не обессудьте за навязчивость, мисс Трелони, но, если вы позволите мне помочь вам в присмотре за вашим отцом, я буду безмерно горд вашим доверием. Хотя обстоятельства и прискорбные, я буду поистине счастлив, удостоившись такой чести.
Несмотря
